Спектакль

Дядя Ваня

«Дядя Ваня» – одна из самых известных и популярных пьес А.П.Чехова. Грустная история про уставшего неудачника Ивана Петровича Войницкого, красавицу Елену Андреевну, ее мужа – ворчливого и привередливого профессора, чопорную галку маман, постаревшего ловеласа доктора Астрова, совестливого приживалу Вафлю и одинокую труженицу Соню разыграна артистами театра классически просто, с необыкновенной нежностью и любовью, будто бы герои пьесы для них самые близкие люди на земле.
Это лирический спектакль; строгий, красивый и очень стильный. Сцена практически свободна от декораций: стол, изогнутые венские стулья, кресло-качалка, свечи… Только три громадных стога сена нависают над этим «пустым пространством», да дождь по-осеннему стучится в окно. Все зыбко и мимолетно, призрачно прозрачно. Артисты, оставляя после себя пустые стулья – словно следы на песке в пустыне времени, - кажутся пришедшими из какой-то иной жизни: Дядя Ваня, словно сошедший с картины Ван Дейка, Елена Андреевна, ослепляющая всех и вся своей точеной, женственно мягкой красотой и статью, доктор Астров – неизменимый романтик и, вместе с тем, ироничный скептик и дон жуан, воздушная, легкая Соня в голубом платье, чуткая ко всем… Обо всех героях спектакля можно говорить и говорить. Они все по-своему несчастны, но все какой-то обостренной верой ждут и жаждут счастья. И это неизбывное стремление объединяет в финале всех – и артистов и зрителей в едином чувстве, предельно точно выраженном в строчке Пушкина «печаль моя светла».
При этом ни в коем случае нельзя назвать «Дядю Ваню» мессой, что называется, «за упокой». Спектакль изобилует комическими, подчас фарсовыми ситуациями, вызывающими смех в зрительном зале. Есть в нем и «сольные» актерские номера – незабываем выход Петра Семака, исполнившего в манере Федора Шаляпина «Вдоль по Питерской». Здесь вообще (что не слишком характерно для режиссуры Льва Додина) актерам дана большая свобода, поэтому, если вы хотите лучше узнать, увидеть возможности ведущих на сегодня артистов труппы Театра Европы, стоит посмотреть именно этот спектакль. А в нем задействованы, действительно, лучшие из лучших: Петр Семак, Сергей Курышев, получивший за роль Дяди Вани «Золотую маску», Игорь Иванов, удостоенный за роль профессора Серебрякова Премии Станиславского, народная артистка России, лауреат государственных премий Татьяна Щуко, исполнительница главной роли в "Московском хоре". Молодые, но уже снискавшие любовь публики актрисы – Ксения Раппопорт и Елена Калинина.
Художником спектакля стал Давид Боровский – всемирно известный сценограф, оформлявший лучшие спектакли Юрия Любимова в Театре на Таганке. Постановку осуществил Лев Додин, получивший в 2004 году «Золотую маску» и персональный приз Ассоциации театральных критиков Италии за этот спектакль. Вот его предисловие к спектаклю: «Течет жизнь, и рано или поздно - иногда раньше, иногда позже - человек начинает ощущать прошедшую жизнь как некую ценность, которую он не сумел использовать. Начинают мерещиться призраки другой, непрожитой жизни. (...)Чем полноценнее человек ощущает жизнь, тем острее он ощущает этот разрыв, это противоречие, которое постепенно становится трагедией. Время идет, и постепенно назревает один выбор - или отказаться от жизни вообще, или найти в себе мужество проживать ту жизнь, которая дарована тебе Богом, судьбой и которую ты в какой-то мере осуществлял и осуществляешь сам, силой своей личности».

Это был из тех вечеров, которые запоминаются и составляют жизнь. Мы вновь были на нашем любимом спектакле, на спектакле, который, кажется, без всякой натяжки можно назвать лучшей театральной постановкой в России, как бы не в мире. На сцене МДТ в 200-й раз давали "Дядю Ваню".

Трещали сверчки, травинки падали со стогов сена, играла гитара, за окном был настоящий сад, доктор Астров (Пётр Семак) вчера почему-то не курил свою трубку, но так пел "Вдоль по Питерской", что зал не выдержал от восторга, захлопал. Они все вчера были в ударе. Кино снято - и навсегда. А в театре, в этом театре, всегда немного по-разному: новая пластика, новые смыслы, глаза. Дядя Ваня (Сергей Курышев) всегда будет смотреть своими разными грустными глазами. В прошлом декабре его Дядю Ваню было жалко, вчера за его героя была даже гордость. Елена Андреевна (Ксения Раппопорт) вчера не была русалкой, я только вчера заметил, как она грациозно надевает на себя шляпку. Вафлю (великолепный Александр Завьялов) хочется просто усыновить. Профессора Серебрякова никто не сыграет так, как это делает Игорь Иванов - его осанку, кулаки, голос никому не повторить.

Гастролирующий по всему миру спектакль собирает восторженные отзывы европейских и американских зрителей, но им ведь не переведут нянюшкино (Вера Быкова) "Гудут ноги, ой гудут...". Благодаря именно этой постановке можно гордиться, что во Франции и США люди приходят в русский театр на русскую пьесу...
А Елене Калининой, кажется, со временем суждено стать ведущей актрисой этого театра. Она верна в каждой своей интонации. Особенно помня её Машу в недавних додинских "Трёх сёстрах"

Вчера спектакль был как никогда смешным. Как никогда актёры справедливо оправдывали своих героев и превращали чеховский текст в поэзию. Пару раз отвлёкся на зал. В зале МДТ очень красивые лица...

Есть люди, видевшие "Господа Головлевы" со Смоктуновским или "Историю лошади" с Лебедевым. "Дядя Ваня" - ныне живущая легенда. В которой немыслимы другие актёры. Мы потом сможем говорить: "Видели еще додинского "Дядю Ваню", и перечислять имена Петра Семака, Сергея Курышева, Игоря Иванова, Ксении Раппопорт, Александра Завьялова, Елены Калининой, Татьяны Щуко, Веры Быковой.

От "Дяди Вани" пробивается слеза даже на следующий после просмотра день.
Сложно определить, по какой причине в первую очередь: то ли от гордости за российское происхождение этого спектакля высочайших душевных страстей, то ли от моего личного болезненного восприятия темы усталости и разочарований - "мы все отдохнем" ...

Наверное, от сочетания того и другого.

Ведь действительно, будучи наслышанным о громком успехе постановки Льва Додина у иностранного зрителя, ты надуваешься от гордости, когда наблюдаешь ликование и бурные овации зрителя в конце спектакля! Спектакля, который "взял" публику не роскошными декорациями, сменяющимися каждые полчаса, не разноплановым музыкальным сопровождением, не яркой, режущей по глазам бутафорией и сотней разноцветных костюмов, и уж тем более не хореографическими выкрутасами актеров второго плана.

Зато в спектакле есть соломинка, упавшая из стога над сценой и гармонично дополнившая пасторальную картинку деревенского вечера - тишина и благоденствие!
Есть осенний гром, от которого сжимается сердце и хочется перекреститься вместе с Вафлей, обедневшим помещиком, есть ночная гроза с настоящим дождем за окном (гениальная находка режиссера!), есть немного огарков свечей, чернильница, старинный гитарный вальс простым перебором, склянки и лекарственные пузырьки, есть сверчки и нянькино "цыпа-цыпа-цыпа" где-то в сенях, за дверями избы...

Вообще, здесь нет ничего развлекательного. Почти нет. Несколько ироничных вставок - разоблачение супружеской неверности, страсть к алкоголю (между прочим, "талантливый человек не может быть чистеньким") - поданы грустно, и по-русски сентиментальны:

"Вдооо-оо-ооль паа-а Пиии-те-э-рскай!"

Кстати, еще раз наслаждаемся "великим и могучим": сухое английское "thank you so muсh" в субтитрах к спектаклю никогда не сравнится с русским "чувствительно вам благодарен!"

Все, что мы видим на сцене - большой, запутанный клубок нервов в одной единственной человеческой драме, название которой душевный эгоизм!
Люди в захолустном уездном поместье, на которое было впустую "истрачено двадцать пять лет!" изъедены скукой, обыденностью, праздностью, пошлостью и каждодневной рутиной!
Большая часть жизни прожита, но осмысленности в ней как будто не было, желания и мечты не осуществлены! Грядет внутреннее опустошение и тоска. И вот результат - герой озлоблен, завистлив и черств. Несчастен.
Тем не менее, душевная закоснелость и крайний эгоизм здесь вмиг сменяются нервическим надрывом благородных, высоко этичных помыслов!
Доктор Астров, например, не без снобизма причисляет себя чуть ли не к единственному интеллигентному человеку в уезде, нагло ухлестывает при этом за молодой женой хозяина дома, изрядно выпивает (так и операции больным делать сподручнее!), но в моменты надрыва раскрывается перед нами, как человек думающий, размышляющий о судьбе человека, о счастье его, наконец, о его варварском отношении к природе.

В спектакле мы увидим и безответную любовь шестилетней давности, и сцены флирта любовников, ставших "пошляками" от скуки и однообразия.
Поднимется также тема старости и "никомуненужности": одни герои боятся смерти (Серебряков), а другие размышляют о героическом ее ожидании (Соня: "Мы увидим и ангелов, и небо в алмазах...", Нянька: "Люди не помянут, зато бог помянет").

"Дядя Ваня" - поистине драматический спектакль, в том понимании драмы, когда мы говорим о частной жизни человека и его конфликте с обществом.

"Сцены из деревенской жизни" окажутся близки не каждому зрителю, пришедшему на этот спектакль.Если вам сейчас грустно и вы готовы принять катарсис от заключительного монолога Сони, то идите и смотрите, наслаждайтесь невероятно эмоциональной игрой актеров и, не стесняясь, плачьте в конце:

- Мы отдохнем! Мы услышим ангелов, мы увидим все небо в алмазах, мы увидим,
как все зло земное, все наши страдания потонут в милосердии, которое
наполнит собою весь мир, и наша жизнь станет тихою, нежною, сладкою, как
ласка. Я верую, верую... Бедный, бедный дядя Ваня, ты плачешь...Ты не знал
в своей жизни радостей, но погоди, дядя Ваня, погоди... Мы отдохнем...
Мы отдохнем!

В общем, это Чехов, это классика: чистые эмоции, глубина мысли и ничего лишнего. Это Малый Драматический.

уж не знаю каков был спектакль в 2003 году, но нынче признаков жизни уже не подает. постаревший 57-летний Курышев неубедителен в роли дяди Вани, ещё большее недоумение вызывает 50-летняя Ирина Тычинана в роли 27-летней красавицы Елены Андреевны. очень старомодный спектакль с очень традиционными мизансценами, эффектами и оформлением. в общем, музейный экспонат. всем людям со вкусом и чувством современности крайне не рекомендую. вызвали удивление зрители, который аплодировали неоднократно прямо во время спектакля - это вообще что? это как? впечатление от посещения театра гнетущее.

«Дядя Ваня» в МДТ обладает непреходящим обаянием. Увидев этот спектакль однажды, хочется смотреть его снова и снова. Актеры играют настолько свободно, гармонично и естественно соединяясь друг с другом, что кажется, они не играют вовсе, а живут на сцене. Жанр трагикомедии позволяет изменять роли в ту или иную сторону. И поэтому спектакли получаются разными, что только усиливает интерес к ним.
У каждого из действующих лиц своя правда, но каждому чего-то не хватает в характере или в жизни, все складывается не так, как хочется. Но вследствие этой недостаточности появляется психологическая драма, возникают связи, образующие дуэты и трио, рождается ощущение гармоничной или диссонансной музыки жизни.
Когда на сцене появляется профессор Серебряков, «источник зла» для дяди Вани, все внимание концентрируется на нем. Игорь Иванов наделил своего героя внутренним аристократизмом и силой характера. Честолюбивый, целеустремленный, успешный некогда профессор теперь раздражен тем, что стареет и болеет, он многое понимает и прощает влечение своей молодой жены к другому мужчине.
Дядя Ваня Сергея Курышева вызывают одновременно и сочувствие и иронию. Добрый и нежный по природе, он становится злым в моменты психологического кризиса. Его попытка убить Серебрякова кажется то смешным водевилем, то вполне серьезным намерением, к счастью, неосуществившимся. Что-то очень ценное в Войницком осталось нереализованным, а самопожертвование принесло лишь глубокое разочарование.
Доктор Астров Петра Семака существует в разных ипостасях. Три раза видела спектакль, и трижды Астров был другим, то немного высокомерным и разочарованным, то простодушным, сердечным, жизнелюбивым, то по провинциальному обаятельным, испытывающим потребность в допинге в виде алкоголя или увлечения женщиной, но неизменно очаровывающим и вызывающим чувство душевной теплоты. Каким же потрясающим талантом, артистическим чутьем и творческими импульсами нужно обладать, чтобы так играть!
Роскошная, чувственная, пленительная Елена Андреевна Ксении Раппопорт колеблется между естественностью влечений и идеалами. Телегин Александра Завьялова и нянька Натальи Акимовой усиливают тему сострадания и доброты, отчетливо звучащую в этом спектакле. Войницкая, лишенная душевной чуткости, гротескно отражает и тщеславие и достоинство профессора Серебрякова. Татьяна Щуко создает роль несколькими яркими, запоминающимися штрихами.
Соня Елены Калининой - полноправная дочь своего отца по силе характера. Утвердительные интонации голоса Сони в ее последнем монологе убеждают, что не все потеряно для героев чеховской пьесы. Страдания не абсолютны и могут быть преодолены. Все происшедшее – всего лишь фрагмент жизни, но не вся жизнь. То, что вчера было печальным, сегодня покажется смешным. И это дает ощущение относительной независимости от жизненных обстоятельств.
В спектакле есть эстетическое очарование искусства, в котором растворяются идеи, смыслы, мораль, сюжет. Остаются разнообразные ощущения, которые сливаются в единую гармонию, как в музыке. И не хочется слишком осмысливать и переживать то, что происходит на сцене, чтобы не разрушить цельность восприятия.