Спектакль в Санкт-Петербурге

Дни Турбиных

Одна женщина – и много мужчин. Женщина – центр, именно оно связывает мужчин между собой. Согласитесь, такая женщина должна быть исключительной. Исключительна ли Елена у Козлова? Александра Мареева – нет. Ее Елена – это «наседка», главная забота которой - накормить, обогреть, утешить. Предназначение Елены-Мареевой хранить тепло мирка «за крЭмовыми шторами», в который всегда, при любой непогоде можно прийти, укрыться от бед, забыть о проблемах. Елена – хранительница очага, она даже после смерти брата не ломается, а остается цвести – становится еще более румяной – и любовно наряжает рождественскую елку. В ней столько теплоты, столько покоя, что его хватает всем – даже Лариосику.
Другое дело – муж. В версии, которую видела я, Тальберга играет Максим Студеновский, так, что его герой не просто внешне теряется рядом с Еленой (ниже ростом), но и буквально физически совершенно с ней не гармонирует. Тальберг действительно «крыса», его «командировка» - это действительно бегство с тонущего корабля, спасение собственной шкуры, предательство близких, поэтому у зрителя не возникает тени сомнения правоте Елены, которая бросает такого мужа. То ли дело ее братья…
Спасибо, Григорию Михайловичу, думаю, для многих этим спектаклем он открыл Максима Фомина. Его Алексей Турбин – это стержень всего спектакля, такой герой, каким его хочешь видеть. Он молод, но тверд, честен, благороден. Да что там, пожалуй, из всего «парада мужских образов» он выглядит наиболее выигрышно, он идеален! Турбин, если и сомневается, если и в чем-то не уверен, то у него это получается без отрицательных оттенков, так, как могут сомневаться только самые правильные герои. Через Алексея Турбина, через его переживания режиссер показывает переживания всей страны в то страшное время. Что делать, если почва уходит из-под ног? Если все, во что ты верил, разрушено? Если царь убит, а твой начальник проводит вредную политику? Как остаться человеком? Поступок Алексея – это не слабость, не уход, это верность долгу до конца. Он просто не мог поступить иначе. Здорово, что такая яркая роль сыграна именно молодым актером – у нового поколения появился прекрасный положительный пример, на которого хочется быть похожим.
Не буду разбирать игру каждого, напишу еще, пожалуй, только про Константина Гришанова, который играл Мышлаевского. «Роль на ять!» Наблюдать за актером – одно удовольствие, в его Мышлаевском режиссер как клубок по мере развития спектакля размотал «пролетарские» черты, так, что в финале абсолютно веришь, что Виктор Мышлаевский и при Советской власти не пропадет. Сначала – это просто военный, выпивоха и задира, но по мере развития действия в нем проступают другие черты – спокойствие, умение не заморачиваться, жизнелюбие, вера в счастье, простота. Да, пожалуй, Мышлаевский проще остальных – он менее всех душевно страдает из-за резкой смены политической обстановки и потери духовных устоев. Но, может, в этом спасение?
Лейтмотив спектакля – песня Вертинского «Я не знаю, зачем и кому это нужно». Кадры кинохроники, фотографии, смена событий и властителей, от которых кругом голова. Ужас, просто ужас – как жить в такое время – не понятно. Единственный шанс – сохранить себя, свой внутренний мир, держаться друг друга – и тогда, может быть, будешь счастлив. Логики нет – есть чувства – любви, дружбы, привязанности. Жить – сердцем, единственный выход.

ДЕВЯТЫЙ ВАЛ

Одним из самых интересных залов Русского музея, по крайней мере, для меня, является зал № 14. Именно там находится полотно Айвазовского “Девятый вал”, ода противостоянию человека и стихии. В центре сюжета - люди, пережившие кораблекрушение. Они из последних сил цепляются за мачту в упорной борьбе за жизнь, не подозревая, что за ними уже поднимается девятый вал – самая сильная и опасная волна, от которой нет спасения. И это ощущение обреченности, возникающее у меня при взгляде на залитую лучами восходящего солнца картину, оставляет более тягостный осадок, нежели монументальная и разрушительная “Волна” того же Айвазовского.

К чему это я? Дело в том, что те же самые мысли о бессилии человека перед стихией, посетившие меня в Русском музее, появились и во время спектакля театра Мастерская “Дни Турбиных”. Только источником их стала стихия не природы, а самой истории.

Возникновения подобных мыслей в этом театре я никак не ожидала. Театр Мастерская очень светлый, искренний и открытый, здесь даже самая печальная история оставляет надежду. Мы смеемся на постановке “Гамлета”, нет ощущения безысходности после “Идиота”: пусть свет в глазах князя Мышкина почти потух, но он не уничтожен, как в интерпретации других театров. Казалось бы, и от “Дней Турбиных” можно ожидать чего-то похожего. Вот я и предположила, что сквозь маленькую проталину в окне нам позволят заглянуть в дом с “крэмовыми шторами”, изразцовой печкой, старинными часами и рождественской елкой – последним островком стабильности и благородства в страшные годы гражданской войны. Тем более, Марина Дмитревская в своей рецензии писала о том, что так и не проник “черный снег истории во все щели турбинского дома”, так и не вышли ребята на “ветреный мост Большевика Володарского”.

Странно, но у меня холод и предчувствие беды возникли уже в самом начале, с первым появлением на сцене Алексея Турбина (Максим Фомин). Появился актер еще до начала спектакля, до того, как в зале погасили свет. Он вышел под ровный голос, призывающий отключить мобильные телефоны, и не спеша закурил сигарету. Вскоре голос диктора сменился “Песней о вещем Олеге”, а Алексей Турбин все также продолжал сидеть, устало прислонившись к деревянной стене, потирая внезапно занывшую шею.

В постановке Козлова нет “крэмовых штор”, нет старинных часов и изразцовой печки. Есть только стол, за которым в первом действии собирается семья, а во втором на него положат раненого Николку. Мне кажется, что минимализмом декораций и отсутствием всех этих атрибутов открыточных рождественских домов режиссер и сценограф показали – не вещи создают уют, а люди. Действительно, здесь отогревается окоченевший Мышлаевский, находит пристанище Лариосик.
И, несомненно, центром домашнего очага является Елена Турбина. Мария Валешная просто шикарна в этой роли, красавица, настоящая аристократка. Ее героиня – достойная сестра своих братьев, она потеряет самообладание всего лишь раз, в отчаянии воскликнув: “Вы?! Старшие офицеры! Старшие офицеры! Все домой пришли, а командира убили?..” Замечательный Женя Шумейко в роли Николки, открытый взгляд, задор в глазах. Но какие внимательные у него глаза! Как он украдкой следит за братом, как переводит взгляд с Тальбега на сестру и Шервинского. Красавец Шервинский (Арсений Семенов)… Единственный, кто, по-моему мнению, иногда все-таки пережимал – это Илья Шорохов в роли Лариосика. Но что-то мне подсказывает, что это не вина актера, а просто рисунок роли такой. Интересно было бы посмотреть, как Володя Кочуров играет этого героя.

И, конечно же, Алексей Турбин. Максим Фомин один из моих любимых молодых артистов. Когда смотришь на него в кадре, создается впечатление, что оператор просто вышел, забыв выключить камеру, – настолько он органичен. Так же легко и непринужденно он взаимодействует с залом. Несмотря на то, что его герой появляется только в первом действии, образ Алексея Турбина – центральный в этой постановке. Благородный, умный, прямой человек. Как, не задумываясь ни секунды, бросает он в печь деньги Тальберга, так же решительно распускает полк юнкеров, отказавшись “посылать их на смерть недрожащей рукой”.

Этот романс Вертинского красной нитью проходит через всю постановку. В спектакле легко можно увидеть аналогию с нашим неспокойным временем, но, честно, говоря, писать о политике мне совсем не хочется. Ведь “Дни Турбиных”, в первую очередь, о сохранении себя, своей веры. О том, что в любой ситуации главное остаться человеком. И еще он немного о надежде. “Была у нас Россия — великая держава!.. И будет!.. Будет!” - убежден Мышлаевский, не подозревая, что за ними уже поднимается девятый вал.

«... И никто не додумался просто встать на колени

и сказать этим мальчикам, что в бездарной стране

даже светлые подвиги - это только ступени

в бесконечные пропасти к недоступной Весне...»

Песня Вертинского в спектакле «Дни Турбиных» театра «Мастерская» звучит дважды, в авторском исполнении и в исполнении БГ. Точный и горький эпиграф получился.
Спектакль блестящий. Как, впрочем, и все, что я в последнее время здесь видела. Молодые, красивые и талантливые артисты вдохновенно играют в мастерски (простите за невольный каламбур) поставленной пьесе. Мастер, как обычно, выходит к публике на поклоны в конце.

Грустная и душевная история о белых офицерах. Поломанные судьбы революционной России