Спектакль

Год, когда я не родился

От 10 сентября 2012.
Когда по экрану, натянутому вместо занавеса, словно в кино побежали титры, я внутренне сжалась: апрель 1978 года - мой выпускной десятый класс. Серванты с хрусталем, магнитола, пластинки, школьное платье и фартук, поцелуи, а уж когда Олег Павлович привел своего "немецкого коллегу", я поняла, что вот сейчас Константин Богомолов будет мне показывать мою жизнь. Читаешь пьесу - да, возникают воспоминания и смутные образы, а здесь видеоряд просто обрушивает на тебя то время и его ощущаешь кожей. Спектакль впитываешь не сразу и не безоговорочно, пытаешься сопротивляться, ведь не хочется выползать из этой сытой сегодняшней жизни в ту, про которую ведь только хорошее вспоминаешь, приятное. Ну и пусть черно-белые две программы, зато яркие флаги на демонстрациях, ну и пусть "прежде думай о Родине", зато "все еще впереди, надейся и жди"...Когда Надежда Тимохина декламирова Багрицкого, хотелось выть сквозь стиснутые зубы. Когда Дарья Авратинская изображала стриптиз, прилила краска к щекам, от воспоминаний, как хотелось попробовать запретное и как пробовалось. И погибшего в Афгане одноклассника вспомнила, и про девушку его из параллельного, и про восьмиклассницу беременную, исключенную из школы, и как папа меня, целующуюся, застал, и спустил с лестницы моего первого..Ой еееё..И я понимаю, почему мог рассказать про это время Розов, но как это удается делать Константину, "в тот год" едва народившемуся!...Тут либо талант, либо столь же большая боль, а скорее и то и другое. И нити, связующие времена..да что там нити - железные тросы. Все мы оттуда, и все наше сегодня тоже. "И вся страна в 2000 будет наша"...
Разглядывая огромную, шестикомнатную квартиру, следя за перемещениями героев по ней и по жизни, подглядывая, словно в огромную замочную скважину на проекции крупных планов, погружаешься в действие даже против своей воли. Режиссер верен себе, он выстраивает новые формы, их можно принимать или отвергать, но не заметить нельзя. И мимо пройти тоже.
Про актерство даже и неловко. Играли, как дышали. Наталья Максимовна - мне б тогда такую понимающую маму. Совершенно нетеатральный Александр Голубев - и его линия с кадрами хроники - в одно. Молодежь, и совсем уж от того времени отодвинутая, а прониклись. Очень понравилась Дарья Мороз. Вот впервые так негромко и глубоко. Роза Хайруллина, быть может, достоверностью своей даже переборщила, так карикатурно- выпукло получилась ее героиня. Олег Павлович..я тут вообще снимаю шляпу. И кураж и растерянность, и сила и слабость, а вот приступ сердечный не надо так достоверно, пожалуйста...
Реакция в зале меня, мягко говоря, удивила. Возможно публика ждет лишь когда ее буду развлекать, и ловит только такие, смешные моменты, не знаю.. Я лишь потом, когда накрыло послевкусие, поняла, что может и от смущения - не все же выносят такое откровенное обнажение души своей.
Спектакли Богомолова будоражат, говорят: иди и смотри. И думай, и переживай. И если он следующий поставит про 90-е, как это можно будет смотреть? Не знаю. Но буду. Он очень нужен сейчас, такой режиссер.
И опять понимаю, как и после Лира, что невозможно описать все впечатления полученные, невозможно раскрыть все параллели возникшие, и что буду долго еще возвращаться к спектаклю. Это настоящий современный театр.

Право сказать, это третий спектакль театра-студии п/р О. Табакова, который я видел. Бывалые театралы, вероятно, скажут, что совсем ничего для формирования развернутого и полного понимания всех концептуальных закавык театра-студии. Честно, спектакль был занимателен, эпизодами - эксцентричен, эпизодами - интересен, эпизодами - скучен. Но фабула осталась так и не раскрыта. Не было единого пространства, в котором бы существовали и актеры, и режиссер, и сама драматургия. Табаков, конечно же, актерская глыба! Увы, совсем посредственно была занята Н. Тенякова. Спорная работа у Д. Мороз. Хорошие Голубев, Хайрулина, Тимохина (характерная актриса!!!) Мне очень понравился Павел Табаков (гены у него определенно крепкие). В общем и целом, посмотреть можно, но один раз. Спектакль с красивой сценографией и интерлюдиями, но почему-то без генеральной смысловой линии.

Театр п/р О.Табакова сыграл премьеру с Табаковым О.П. и Табаковым П.О.

На афише спектакля – дверь с номером «1978». Закрытая, но не запертая. Двери в прошлое у нас не запечатывают. За ней, на сцене, – квартира «ненужных вещей» - корешков неразрезанных книг, расставленных по цвету, сувениров, некопеечных мелочей. В этой богатой обстановке живут «типичные представители» «простой» советской элиты. Проходные комнаты создают мнимое единство семьи в трех поколениях. Не семейное гнездо, общежитие. О приметах времени и времени как плохой примете, о том, что и что именно «бытие определяет» спектакль Константина Богомолова «Год, когда я не родился», представленный в рамках открытого фестиваля искусств «Черешневый лес».
Пьеса Виктора Розова, положенная в основу спектакля, задумывалась как «семейные сцены в двух действиях». Сцен хватает и темы их вечны, как и их участники – «отцы и дети», «жены и дочери»… Есть здесь и зять, женившийся скорее на тесте, чем на его дочери, которая « в семье своей родной казалась девочкой чужой». Семья, что называется, своего времени, большая, занимает шесть комнат. Но ее бытовые дрязги стали только поводом для режиссера рассказать историю Семьи, занимавшей когда-то одну шестую часть света.
«Год, когда я не родился» играют о 1978- м, но икается от него в 2012: год за два. И десяти отличий не наберется. На сцене «Боржоми» на столе, у нас – разве что в подполье. На экране сценическом – программа передач советского телевидения: пионер, дискантом выводящий песню о войне, программа о селекционной работе с георгинами, поэт-пародист Александр Иванов, Иосиф Кобзон, парад и салют. На экране домашнем - ежедневные концерты ко дню и по случаю, «Квартирный (дачный, медицинский, семейный, половой etc.) вопрос», Дмитрий Быков (если повезет), Иосиф Кобзон, парад и салют. И тогда, и теперь Олег Табаков (многие лета!) на сцене. Официальные новости стали мало отличаться от советских старостей – только датой и окраской (даже не политической, а просто тем, что стали цветными). Разве что милиция сменила имя и разменяла понятия о чести и долге. Все-таки «винтаж» и «ретро» у нас никогда не выйдут из моды, будь то вещи, или идеи. Уточнить бы, распространяется ли знаменитое «вино с годами только лучше» на дешевый портвейн?
Спектакль в сущности о том (вернее, и о том), что мы сняли с повестки дня знаменитое гамлетовское: «Порвалась дней связующая нить». «Никто не забыт, ничто не забыто» - поистине стало национальным девизом РФ. Только девиз этот распространился дальше великого подвига солдат-победителей, он объял и мелкое, и мелочное, вроде чашек с отбитыми ручками, пылящимися на полках «на память». Мышление на перспективу, расчеты на будущее и стабильность, идентичная натуральной (без консервантов и регуляторов кислотности) оставили нам от «Гамлета» только один вопрос. И тот от переводчика: «Какое, милые, у нас тысячелетье на дворе?».
Программка спектакля снабжена фотографией с демонстрации с флагами, созвучными по цвету Красной площади. Символика партии затерта, но сомнений не вызывает. «Кипятковая вязь» тех дней «не простыла» (с книжной полки в сценической квартире с печалью глядит С.Есенин), но регулярно подогревается. Выходят и сегодня с красными гвоздиками, флагами, идеалами на демонстрации и шествия, идут, правда, вразвалочку, годы не те, но убежденно и верно. Верно не столько лозунгам, сколько памяти, своей молодости. В спектакле разыграно стихотворение Эдуарда Багрицкого, упомянутое в пьесе, про «Валю-Валентину». Но Богомолов-филолог одной строчкой не ограничивается, преподносит целиком с: «Пусть звучат постылые, /
Скудные слова - / Не погибла молодость, / Молодость жива! / Нас водила молодость / В сабельный поход, / Нас бросала молодость / На кронштадтский лед. / Боевые лошади / Уносили нас, / На широкой площади / Убивали нас. / Но в крови горячечной / Подымались мы…»
На сцене представитель молодости держит в руках проецируемый на экран красный (с кровоподтеками) стяг со знаменитой эмблемой на тему «хочешь жни, а хочешь куй». Изображение смещается, и вот уже красное древко проходит аккурат по венам знаменосца. «Тридцатые, хорошее было время, верно?» - с сентиментальной улыбкой подмечает подруга юности главы семьи Судаковых (Надежда Тимохина).
«Чтоб земля суровая / Кровью истекла, / Чтобы юность новая / Из костей взошла». Такими плодами «из костей», ими удобренная, и разрешается наша земля, где пшеничные поля легко трансформируются в поля брани. Теми, кто «удобрял» взращиваются новые «кадры». В спектакль вшит диалог Егора (Александр Голубев) с ушлым (перспективным) коллегой (Вячеслав Чепурченко) о ценах на ценности. Дальновидный кадр заверяет, что поколение отцов, живших в нищете и разладе, тяготеет к ценностям материальным, удобствам быта. «Дети» же против материального благополучия тоже не возражают, но для них это не предел. «Порядок восстановить!» - говорит представитель поколения берегов не видящих, и все бы ничего, но нехитрые подсчеты, сделанные режиссером и озвученные со сцены, показывают, что сегодня именно это поколение, заматеревшее в 70-80-е, стоит «у руля».
В спорном спектакле (герои спорят в нем, зрители о нем) бесспорно одно –декорации Ларисы Ломакиной. Художнику, когда-то сумевшему разместить на миниатюрной сцене «Табакерки» квартиру с кухней и лестничной клеткой (спектакль «Старший сын»), на этот раз досталось королевство побольше. Герои пьесы В.Розова живут вольготнее (по метражу, да и вообще), чем герои А.Вампилова, потому на сцене МХТ им. А. Чехова выстроили квартиру в шесть комнат со всеми удобствами. На «чердаке» сцены – экран, на котором, как в мониторе охранника-консьержа, отражается все происходящее во всех комнатах. Многообразие точек зрения героев выражено и визуально- зрители видят происходящее с разных точек и ракурсов. Видят очевидное (оливье на праздничном столе – отголосок семейных дрязг из громкого спектакля К.Богомолова «Лир») и неприглядное (измены, притворство, ноги под потолком…). При желании, спектакль можно смотреть как фильм, игнорируя сцену (подарок для галерки, «большое видится на расстояньи»), эстетика кино в нем превалирует над театральной: сцены выстроены как кадры, да и монтаж текста подчинен этой «раскадровке». Нет в этом слиянии экранного и сценического новомодного эффекта или эклектики, нет наложения или подмены. Форма эта позволяет рассказать (показать) о героях то, в чем они сами себе не признаются, чего не замечают в себе и вокруг. Оттого многочисленные паузы здесь, порой, красноречивее слов.
Впрочем, публика, по привычке, охотнее реагирует на текст. Розовские реплики не потеряли ни актуальности, ни юмора, ни остроты. Памятен и сохраненный на пленке спектакль по этой же пьесе с Анатолием Папановым в главной роли. Спектакль отличный по настроению, ритму, подтексту, оставляющий призрачную надежду на светлое будущее. С тех пор автора пьесы успели вывести с афиш, подзабыть, перевести «во второстепенные», но его слово и темы явно пришлись ко времени. Текст сокращен, отретуширован, доведен до соответствия задумке режиссера. Константин Богомолов не только подробно изучил биографию своих героев, но и додумал их будущее. Соотнес художественный вымысел с исторической правдой, даты с темпераментами. И вышло, что для одних замаячил десятилетний Афган (тема непрестанной войны – одна из болевых в спектакле), для других – шест в ночном клубе, третьи – затянули будущее петлей на шее.
«Забываю о времени, которого не хватает», - говорит в интервью советскому (другого и не было) телеканалу цветовод-любитель. Для зрителей эта фраза обретает иной смысл. Время без действия передает спектакль. Публика перешептывается, вспоминая и глядя на школьную форму, пластинки «The Beatles», каемочки сервизов и прочий «антиквариат» молодости. Актеры же, в этих явно переигрывающих их предлагаемых обстоятельствах, намеренно проговаривают текст, произносят его без знаков препинания и интонаций, устало. Сцена завешена микрофонами, но слышно не все и не всех (в особенности актеров помоложе), кажется, в стремлении жить на сцене как в жизни здесь пренебрегли сценической речью (тут бы кстати пришлось название первоисточника – «Гнездо глухаря»). Но есть и яркие (не на фоне, а сами по себе) актерские работы. Роза Хайруллина в роли торговки овощной лавки производит фурор, срывает аплодисменты и акапелло (крик-плач-стон) Дарьи Мороз. Дуэт Олега Табакова и Натальи Теняковой не вызвал сомнений ни до, ни после спектакля – кажется, они не играют, настолько органичны, присутствуют как свидетели эпохи. Табаков-младший - еще один пример того как, хорошо, плохо ли, но вьется «связующая нить». Для юного актера, студента театрального колледжа (еще одно детище его отца), эта роль – уже не дебют на профессиональной сцене, как оговорено в программке, но пока она великовата, на вырост. Острого и важного для пьесы конфликта отца и сына явить не получилось - быть может из-за конфликта с ролью. Впрочем, стоя на сцене с отцом, в роли его сына, у актера есть пример и ориентир «в кого» расти. Олег Павлович Табаков стал когда-то воплощением «розовского мальчика» в спектакле (а потом и фильме) по пьесе «В поисках радости». Тогда его герой дико кричал от боли за погубленных рыбок («Они же живые!»), нынешний же персонаж («не кочегар, не плотник, - партийный работник) «впервые сердце почувствовал» после не назначения на маячащую на горизонте должность.
«Год, когда я не родился» Константина Богомолова кажется закономерным в череде его спектаклей «Старший сын», «Wonderland –80», «Лир». Объединены они темой роли истории в истории. Речь, конечно, об Отечестве и памяти, в которой «такая скрыта мощь, что возвращает образы и множит». Звучит в спектакле незатейливая песенка про «нефтяных королей», - кто же мог подумать, что она в сочетании с «все могут короли» - станет сегодня неофициальным гимном. «Жениться же по любви» королю с народом никак не удается, – то обман, то насилие. Может и впрямь стоило бы сделать аборт – прервать бремя беременности прошлым. «Год, когда я не родился» ведется от лица нерожденного, самого счастливого из всех персонажей.
Но не все так мрачно. Уморительная (во всех смыслах) постановка предрекает торжество свободы и сестры ее справедливости: Роза Хайруллина напевает блатную классику с текстом «свобода –ля, свобода –ля, свобо-о-да…». А далее титры, аплодисменты и конец. Промежуточный. Ведь в разросшейся как опухоль квартире все еще царит затхлый дух. Дух времени. Проветрить бы! И лучше ветром перемен.

”Комсомольская правда” http://kp.ru/daily/25889.5/2850474/

Чётко и по делу, тонко и очень точно, без лишних надрывов, разве только там, где без них совершенно никак. "Год, когда я не родился" покоряет не сразу, но, погрузив в себя, держит крепко. Это вообще интересно - смотреть на мир недалёкого прошлого из того будущего, о котором 35 лет назад грезили, не мигая.

"Сколько тебе будет в 2000-м?" - спрашивает один из героев другого в недалёком 1978-м. "40". "А мне 50. Только представь, какими молодыми мы встретим новое тысячелетие! Ведь это Всё будет нашим!" И стоит посмотреть спектакль, чтобы понять, что речь их не трогает - пугает.

"Год, когда я не родился" - это пьеса "Гнездо глухаря" советского классика Виктора Розова, глазами режиссёра Константина Богомолова - о жизни семьи и страны, когда они неотделимы. Семья Степана Аркадьича Судакова (Олег Павлович Табаков) из советской элиты и интеллигенции: сын почти пристроен в МГИМО, дочь - замужем за простым, но перспективным парнем, успешно подсиживающим тестя. О любви - так вышло - речи здесь нет, у неё - второй аборт, и если первый - в угоду родителям, то второй - в поддержку мужа, дабы не нарушить его карьеру. И карьера эта идёт в гору.

Говорят, этой пьесой когда-то Виктор Розов своего рода поставил диагноз советскому строю: "пациент скорее мёртв, чем жив". ведь только так можно описать строй, в котором теряют чувствительность даже самые стойкие его члены, вроде главного героя Судакова.

Советское прошлое многие сейчас вспоминают с придыханием. Возможно, Советский Союз здесь и ни при чём вовсе: у многих ностальгирующих тогда случилась бурная молодость, а молодость - это всегда придыхание, и дело здесь не в стране. В этой постановке его нет - здесь, скорее, дерзость взглянуть на это прошлое по-другому - не светлое и не мрачное - разное. Для такого взгляда, где есть место и юмору (порой искромётному, как в сцене удивительной актрисы Розы Хайруллиной), и горечи, которую не проговаривают - пропевают (на мой взгляд, здесь одна из гармоничнейших ролей любимой мною Дарьи Мороз), и общему цинизму, и трагедии (начавшейся в 1980-м в Афганистане, которую спектакль не обойдёт стороной), и честной истории - Табакерка на сцене МХТа, "Год, когда я не родился".

Поход на этот спектакль был для меня случайным. Как и все самые яркие и запоминающиеся события моей жизни.
Трогает до слёз.
А больше ничего не скажу - идите и сами всё увидите)