Спектакль

Гроза

Тетенька (Кабаниха — потрясающая актри­са Надежда Лаврова) в кофте и круглых очках бухгалтерши встает на пластмассовый стульчик, какими любят оснащать парки культуры и распивочные, и разговаривает с Богом. Вдруг ее осеняет страшная догадка: «А может, вовсе нет тебя?» Может быть, и нет, а может, есть — только он не спешит с ответом. В спектакле по мо­тивам замусоленной школьной программой пьесы Островского, поставленном худруком петербургского «Небольшого драматического театра» Львом Эренбургом в Магнитогорске, никто никуда не спешит. Это царство стоячей воды, то ли проклятое, то ли благословенное: здесь ничто не течет и ничто не меняется. Застыла Волга — декорация Алексея Вотякова представляет ­собой огромные мостки над всамделишным бассейном, куда время от времени отважно сигают актеры. Главная отличительная черта этой остановившейся в ступоре, вне времени и пространства, России — та самая сырость, какая бывает от стоячей воды. И комары, невидимый и неистребимый внутренний враг.

Магнитогорский театр на российской театральной карте — заметная точка. Заметили его еще в начале 90-х, когда туда практически в полном составе переехал Русский театр Таджикистана под руководством талантливого Валерия Ахадова, а уж когда для работы с Ахадовым в провинцию явилась Анни Жирардо, живая и настоящая, точку обвели красным. Аха­довская энергия ощущается в Магнитогорской драме и сейчас, много лет спустя после его отъезда в Москву. Режиссеру Эренбургу во внутреннем электричестве также не откажешь. Две энергии схлестнулись, разряд, искра, гром и молнии. Так разразилась эта «Гроза», один из лучших спектаклей в России за последнее время. И точно лучший спектакль о России.

Лев Эренбург по своему обыкновению собрал его из актерских этюдов, рискованных, провокационных, иногда на грани фола. Немногословная замкнутая Катерина (Анна Дашук), выбравшись на свидание с любовником, тут же засыпает у него на коленях от усталости, хлипкий туберкулезник Борис (Игорь Панов) мочится в Волгу, спина мускулистого Кудряша (Сергей Хоруженко) украшена татуировкой в виде совокупляющихся слонов, бестолковому Тихону (Владимир Богданов) мамаша подстригает ногти на ногах, а Феклуша (Елена Савельева) проглатывает свой монолог, захлебываясь пьяными слезами. Не трезвее и изобретатель Кулигин (Юрий Дуванов), с трудом сохраняющий равновесие, опершись на свой громоотвод. Глаша (Лира Лямкина) — одинокая девушка, пытающаяся приворожить парней пряниками, которые для этого, согласно какой-то странной народной примете, она запихивает себе в трусы. Текст переделан, осовременен, появились новые персонажи, скажем, незабываемо колоритная слепица (Марина Крюкова). Магнитогорские актеры со всей возможной страстью и достоверностью рассказывают о том свихнувшемся мире, в котором живут. Но твердая ­рука режиссера Эренбурга не просто монтирует саркастические зарисовки с провинциальной натуры, но загадочным образом складывает из них фреску. Да такую, что с некоторого момента герои спектакля начинают вызывать не гадливость, а восхищение: в них чувствуется богатырская мощь, фольклорная стать. Вот только какой-то потусторонней волей их легенда остановилась на полуслове — и в ожидании продолжения они спиваются, мельчают, деградируют. От такого хоть волком вой, хоть в омут головой, ­хотя, как выясняется из спектакля, это ­тоже не выход.