Спектакль в Новосибирске

Идиот

Я, конечно, до сих пор не могу в своей голове уложить, что "Идиота" и "Русскую матрицу" создал один и тот же человек, потому что это просто небо и земля. Ну да ладно.
И на старуху, как говорится, бывает проруха.

Андрей Прикотенко мог бы с легкостью претендовать на роль Достоевского в 21 веке, настолько вкусно, глубоко и кричаще актуально был подан переписанный (или сызнова написанный - кому как больше нравится) "Идиот". Без ограничений, без цензуры и с львиной долей сарказма и грусти.

Какими близкими, понятными и родными в этом новом романе становятся князь Мышкин, Настасья Филипповна, Рогожин, Терентьев, Аглая, если поместить их в те же обстоятельства, но существенно обновив декорации и с акцентом на наше время. Кстати, о декорациях руки Ольги Шаишмелашвили: это просто космос, свой отдельный особенный мир, стеклянный туннель, который затягивает все живое в себя как магнит. На центральную стену выводится изображение Настасьи Филипповна (прям "Настасья в зазеркалье"), а вокруг и через нее проходят служебные записки, протоколы заседания, акты расследования по делу об убийстве.

Князь Мышкин похож в своем темном костюме из льна на буддиста, который познал бога в себе и сейчас распространяет знания о нем на всей территории России, которая тонет в грехах и пороках. При этом он не оторван от жизни, а наоборот - очень даже (в некоторых моментах прямо даже очень сильно) приземленный. Местами он напоминает Ипполита из "Иронии судьбы": с одной стороны - никчемный, мокрый, больной, ИДИОТ, с другой - положительный, хороший, спокойный. Всю вторую часть он таскает за собой пыточный стул, бесконечно обливаясь водой, чтобы, видимо, отмыть собою грехи всякого встречающегося на его пути.

Если подытожить: несколько веков ничего существенно на территории земли русской не поменяли, разве что сленг стал другой, а проблемы остались всё те же.

ЭТО ОДИН ИЗ ЛУЧШИХ РОССИЙСКИХ СПЕКТАКЛЕЙ (как минимум последнего десятилетия). Поверьте "насмотренному" театралу - сейчас разве что московский театр Фоменко способен делать спектакли на подобном уровне. Море восторгов и актёрам и , конечно, режиссеру спектакля Андрею Прикотенко , который нашел неимоверно точные, рискованные, парадоксальные, провокационные и , одновременно, адекватные приемы для оживления этого литературно-психологического эксперимента Достоевского. 4 часа складываются в один плотный и напряженныц сгусток ! И шок в финале и эротика в середине - все круто, красиво, и потрясающе живо! (Да, Моква поскукпилась на Маски для этого спектакля конечно из зависти и неангажированности Новосибирского театра. Но это неважно. Спектакль просто крут и этого достаточно!))

В книге "Язык кино", практическом руководстве по вдумчивому просмотру фильмов, автор Данила Кузнецов советует зрителю после киносеанса выразить содержание ленты одним предложением. "Человек приехал в Россию здоровый, желая сделать ее лучше, а уехал еще более больным" - так режиссёр спектакля Андрей Прикотенко описывает в одном предложении роман Достоевского. И вот наша современная Россия оказывается способной искалечить жизнь человека ничуть не хуже, чем Россия времен Достоевского - действие "Идиота" перенесено "Старым домом" в сегодняшний мир. И от этого, надо признать, текст нисколько не пострадал. Скорее из него исчезло большое количество воды, которую нещадно лили на голову главному герою все второе отделение. Некоторые темы, комплементарные сегодняшнему дню, как то: сексуальное насилие, родительский и государственный гнёт, терроризм - вышли на первый план и, прочувствованные актерами, которые, по словам Прикотенко, помогали создавать текст спектакля, зазвучали твёрдо, во всей своей значимости.
В спектакле нашлось место многому: и Путину с Навальным, и "Ну, погоди!" (как иллюстрации стокгольмского синдрома в отношениях Мышкина с Настасьей Филипповной), и Spice girls c Lady GaGa, и микеланджеловской Пьете (которую, кажется, можно приплести к любому роману Достоевского) с "Мертвым Христом" Гольбейна. Последняя картина поистине поражает - Достоевский, будучи сам под впечатлением от нее, упоминает ее в романе. И сейчас, спустя сто лет после провозглашённой Ницше смерти бога, она становится ещё более метким козырем атеизма.
Когда читаешь роман, трудно не заметить антагонизм персонажей Мышкина и Рогожина, Настасьи Филипповны и Аглаи Ивановны, но именно спектакль заставил меня подумать о двойничестве этих героев, о том, что Лев и Парфён, Барашкова и Епанчина - суть один и тот же человек, в котором временами проступают различные черты.
Спектакль многослойный, тяжеловесный; смотреть его вдумчиво - та еще работа, а там есть много такого, за чем можно было бы вернуться в его пространство. Из не сглаженных между романом и его сценическим воплощением углов наиболее острым мне показалась религиозность Мышкина: не явленная зрителю в первом действии, она стихийно возникает во втором.
Конечно, чудесная актёрская игра (одно безумие - Мышкина и Настасьи Филипповны - чего стоит) и прекрасная музыка держат внимание в этом важном, местами неудобном четырехчасовом спектакле, после первого отделения которого чувствуешь себя как главный герой на пыточном/спасительном стуле.