Спектакль

Фотоаппараты

Вторая премьера этого сезона в Театре на Юго-Западе – постановка Валерия Беляковича «Фотоаппараты». Это спектакль по пьесе Петра Гладилина, драматурга и сценариста, известного многим по старому спектаклю Мастерской Петра Фоменко «Мотылёк», в котором играл трагически погибший Юрий Степанов. Как и «Мотылёк», новая постановка по Гладилину напоминает немного дачный спектакль Треплева из Чеховской «Чайки»: наивным идеализмом, сочетающимся с трагичностью. Нет, ну где вы ещё такое найдёте: главные герои спектакля – души неродившихся детей!

И Белякович полностью погружает зрителей в этот метафизический мир. Тут зародыши (А. Матошин и О. Леушин) говорят с жучками, Бабочкой (А. Санников) и Мухой (Д.Шалаев). Подобно героям «Неба над Берлином» Вима Вендерса они видят прелесть жизни гораздо чётче, чем настоящие люди, и оттого фотографируют, фотографируют всё, что попадается на пути. Этот спектакль о трансцендентном, не вмещающемся в слова, очень силён по энергетике: благодаря хореографии, музыке и ритму. Бешеная сила постановки достигается, конечно, из-за игры актёров. Как это часто бывает в спектаклях Театра на Юго-Западе, основное действие сопровождается целым рядом второстепенных персонажей, являющих собой как бы хор в древнегреческом театре. Но в «Фотоаппаратах» подобие хора – не единственная отсылка к античной драматургии. Как и в древнегреческой пьесе, зритель почти с самого начала догадывается о трагической развязке и только наблюдает за тем, как судьба последовательно выполняет намеченный ею план. Недаром мистического лодочника (Д.Нагретдинов) в спектакле зовут Аарон. Злой рок, конечно, возьмёт здесь своё, но ,в отличие от того же «Царя Эдипа», например, в развязке всё-таки есть высший, прекрасный смысл, ведь зародышем Топорковым будет сделана самая прекрасная на свете фотография: та, при взгляде на которую люди теряют дар чувствовать, потому что всё самое возвышенное чувствуют при виде её, теряют дар мыслить, потому что познают всё, и им не о чем больше мыслить.

Но трагический смысл пьесы не придаёт постановке тяжеловесности, потому что философия тут сочетается с тонким юмором. Спектакль всё время балансирует на грани трагедии и комедии, в самые страшные эпизоды зал вдруг взрывается смехом от неожиданной находки режиссёра. Да и вообще, как можно не чувствовать юмора даже в художественных решениях «Фотоаппаратов»? Ведь весь спектакль актёры таскают за собой огромные нелепые мешки, которые зародышам служат фотоаппаратами, Бабочке – крыльями, Мухе – брюхом, беременным мамашам – диваном. И в музыкальном пространстве спектакля тоже двойственность: наряду с основной пафосной музыкальной темой его сопровождает известная песенка Eurythmics «Sweet Dreams», перепетая позже Мэрлином Мэнсоном:

Everybody's looking for something.
Some of them want to use you,
Some of them want to get used by you.
Some of them want to abuse you,
Some of them want to be abused...

Актёры, задействованные в спектакле, одеты в примерно одинаковые обрывки одежд, их отличают лишь уникальный реквизит, да игра, которая ещё больше индивидуализируется в противовес внешней схожести. Единственный художественный недостаток спектакля – это световое оформление (В. Климов). Состоящее из ярких световых пятен, оно смазывает эмоциональную сложность постановки, огрубляет действие. Когда свет однороден и ярок, это, безусловно, продлевает настроенческую ноту эпизода, но большую часть действия в световой партитуре задействовано сразу несколько цветов, что отдаёт безвкусной чрезмерностью.

Мне думается, что со светом в этом ещё очень молодом спектакле вскоре что-то сделают по-новому. Но вот что останется надолго, так это его идеализм, которого так мало осталось сейчас даже в театре.

«В 1997—1998 годах пьесы П. Гладилина входят в десятку лучших пьес года «
Вот эта фраза меня ставит в тупик теперь, после просмотра спектакля, особенно
Потому что пьеса мне не зашла. Ни как любителю абсурда, ни как – скромно – но все же почитателя сюрреализма. По простой причине – ни того, ни другого там нет.
Сюжет не банален.
Зародыши двух подруг, пребывающих на даче одной из них, сначала проводят летнюю ночь в обществе себе подобных, то есть насекомых, которые их понимают, а потом – при получении известия о возможном не-рождении одного из них, едут в Америку, и работают там репортерами, а то и правда – что еще делать, чтоб спасти свою жизнь.
Для чего сие придумано – дл великого откровения, полагаю, что зародыши – это люди полноценные существа, потому глупые бабы как простой инкубатор для взращивания не могут решать, что делать с ними.
Кстати, сюжет у нас совершенно сказочный, хотя за такие сказки автор был бы бит на деревенской вечеринке, колобок намного внятнее, да и гуси-лебеди.
Дамы, беременные главными героями, не замечают отсутствие всякого их присутствия, и выпадают из контекста приключений вовсе. Возникая только к финалу, когда надо вскрыть их глупость, и одной, и другой.
– смотреть нану проканало бы, если б не знать (а все в общем-то представляют) как выглядит зародыш.\
Вот так. К пятой неделе, кстати, возникает там самая пуповинная связь эмбриона и матери, но это не так интересно, наверное.
Атмосфера бреда сгущается.
Наши зародыши (вес 1 грамм, длина 5 миллиметров) воруют фотоаппараты у своих мамаш. И теперь могут зарабатывать, фотографируя. Сначала любительские снимки – мухи, бабочки и прочего, а потом уже задания от редакции – Мэнсона и Мадонну. Кто их них кто, скорей всего, так и не узенем никогда, да и не интересно, но, может, Мадонна – муха, а Мэрилин – бабочка.
И финита ля комедия.
После игры в классики возле дома Мадонны (зародыши – дети ж у нас примерно, хотя и пьют, курят, и весело танцуют в предыдущем эпиходе, но..ничто не чуждо натуре эмбриона, окучена и детская тема) одного из них забирает Харон (он же Аарон, какие-то гэги на тему имени серьезного божества), который перевозит душ умерших в мир загробный, и навряд ли согласился б везти непонятно что. Даже и без монеты, которую непременно нужно положить в рот увозимому в вечность.
И виной тому – решение, очевидно преступное, Тони.
Вторая мама – Маша – не так дурна, раз оставляет ребенка, но все равно гад, потому что убивает Муху, которую все успели полюбить .

Что хорошего здесь, в этом месте?
Актеры
Аарон – Тагиев Фарди
Он совершенно в образе, по Вергилию
Мрачный и грязный Харон. Клочковатой седой бородою
Все лицо обросло — лишь глаза горят неподвижно,
Плащ на плечах завязан узлом и висит безобразно.
Гонит он лодку шестом и правит сам парусами,
Мертвых на утлом челне через темный поток перевозит.
Бог уже стар, но хранит он и в старости бодрую силу.»
И так отрывисто, так пафосно гпроизносит» ат-тический», что достает эмоционально заскучавшего на игре в классики зрителя.
Зародыш Топорков – Матошин Алексей
Обаятельный, пляшет, прыгает, мечется, такого устаканить – задача не из легких
Зародыш Говоркова – Белов Антон
Странный, загадочный клоун, не-девочка.
Бабочка – Санников Андрей
Отличное камео, что и говорить. Актер утешает меня красотой декламации и пластики, почти античной веселостью, и философичностью в целом.
Муха – Денис Шалаев
Даже лучше Вупсеня и Пупсеня, хотя характер очень похож на гусениц из мультика. Или кто они там. Может, зародыши тоже.
Милый-милый Мух, всегда на своей волне, уютный и неподвижный,
убийцы мух – шэйм он ю.
Госпожа Гемович (Шатохин Александр) и господин Мак-Чилик (Курочкин Александр) – ну кабаре так кабаре, любим такое.
В общем, кто не боится курнуть что-нибудь, пыхнуть, не особенно вникая – велкам на «Фотоаппараты»

Снова я в любимом театре на Юго-Западе, театре, из которого еще ни разу не ушла в плохом настроении, театре, который сначала поразил, потом привычно радовал, а в этот раз удивил нетривиальностью постановки, пластикой актеров и вывертом сюжета. Говорю сейчас про спектакль "Фотоаппараты" по пьесе Петра Гладилина.
По большому счету это спектакль об абортах изнутри. Поясню.
Главные действующие лица - это два пятинедельных зародыша, одного из которых мать решает уничтожить, сделав аборт. Эти зародыши и показывают нам, насколько прекрасен мир, насколько каждое создание заслуживает жизни, снимая все мгновения на фотоаппарат, запечатлевая эти самые лучшие миги у бабочки, мухи, других насекомых на лугу.
Жизнь обрывается у одного из них, когда он там, в вымышленной заграничной жизни почти добился успеха, все возвращается обратно, в утробу матери и заканчивается там. Финита. Так есть ли жизнь до жизни?
Про образы... Я признаюсь, я сначала не про главных героев, я про моего любимого Андрея Санникова. Какая очаровательная бабочка-шоколадница из него вышла.
Да, не красавица, но до чего ж обаятельная) Кстати, знаю массу людей, которые внешне далеко не Апполоны, но своим природным обаянием и "правильным" поведением заставляют влюбляться в себя. Моя бабочка такая!))) Она однодневка, ее самые лучшие моменты жизни можно пересчитать по пальцам, она первая вносит грустную нотку, говоря о том, что жизнь очень быстротечна и нужна пользоваться каждым моментом. Моментом, заснятым на фото.
Муха в исполнении Дениса Шалаева очаровательна. Такой узнаваемый образ добродушного и слегка заполошного толстячка на диване.
Мамы... собственно, это они все решают: быть или не быть. Не Гамлет, нет, это не его вопрос, это вопрос мамы, это она дает ответ, быть ли новому человеку или нет.
Любовь Воропаева - Тоня, решившая сделать аборт, и Елена Шестовская - Маша, ожидающая ребенка как чудо. Начало и конец. Здорово.
Ну и на закуску главные герои - два зародыша (на заглавном фото) - Антон Белов - остающаяся жить Говоркова (имена зародышам еще не придумали, потому они только по фамилиям) и так и не родившийся Топорков (Алексей Матошин). Сначала меня слегка озадачил вопрос: почему же Говоркову играет парень, ведь девочка? Но потом подумалось, что зародыши еще в общем-то бесполые, ведь только на пятой неделе как раз и формируются половые клетки. И отлично играл Антон, прям девочка-девочка вышла)
Были еще Харон и редактор газеты, насекомые и другие - все на месте, все в точку.
Теперь о музыке. Это что-то фееричное! Музыка в спектакле делает чуть ли не больше, чем сами актеры! Это такая мощь, это так правильно подобранные композиции, это настроение еще очень надолго. Одна только "Эврибадилукингфосамсинг" чего стоит)))))) Потому что свит дримс могут и не случиться! Ну и конечно - фишка спектакля - мягкие мешки, которые по ходу действия трансформируются во все: это и панцири насекомых, и кровать будущих мам, и сами фотоаппараты, и даже крылья бабочки. Это как выступление с предметом в гимнастике - предмет был использован по-полной, блестяще и к месту!
Отличное послевкусие от спектакля, спасибо театру, актерам за прекрасный вечер, за пищу для глаз и мозга, за достойную точку в рабочей неделе.

Был на спектакле 15.12.2018.
Запоминающийся спектакль. Рекомендую к просмотру.
Сюжет очень оригинальный, сказочный, нереалистичный, даже можно сказать, что несколько дурацкий. Но! Режиссеру удалось придумать изюминку, фишку спектакля, вокруг которой все и крутится.
Эта изюминка есть ни что иное как стилизованные под нужды спектакля мешки с легким и мягким наполнителем, на которых актеры лежат, сидят, которыми они “фотографируются”, бросаются, используют в качестве сценического костюма или в качестве строительного материала для создания разных форм декораций.
Актеров спектакля с мешками можно сравнить с гимнастками, выполняющими свою программу с мячом, лентой или обручем, вокруг работы с которыми строится выступление.
Спектакль насыщен движением, музыкой, танцами. И впечатляет он, пожалуй, прежде всего как-то в целом, за счёт общей стилистики, динамизма, музыкальности и, энергетики молодых актеров.
Это был мой первый спектакль в театре на Юго-Западе. Он не стал откровением, но, повторюсь, очень запомнился и поддержал мой интерес к новому посещению театра на Юго-Западе.
Алексей Матошин и Антон Белов - исполнители главных ролей Топоркова и Говорковой очень понравились. Они как-то хорошо, гармонично существовали в своих ролях. Надо сказать, что у этих ребят какие-то очень знакомые лица, меня до сих пор не покидает ощущение, что я где-то их видел, или, что они похожи на каких-то известных персонажей.
Денис Шалаев в роли Мухи был очень интересен, достоверен. Хотя, когда он произносил свою роль лёжа на “спинке”, то скорее напоминал жука, лежащего на своём панцире вверх лапками, который не может самостоятельно встать на ноги)). Но насекомая сущность была передана им лучше всех остальных актёров.

Несмотря на бесполезность этого дела, всегда перед спектаклем смотрю отзывы. Причем обращаю внимание, в основном, только на эмоции, содержание спектакля меня почти не интересует. Ведь из очень хорошей пьесы можно сделать нечто неудобоваримое, а из ничего создать незабываемый спектакль. А после просмотра читаю отзывы, уже сравнивая со своими впечатлениями, пытаясь прояснить для себя непонятное, радуюсь, если смогла понять и принять замысел режиссера. В этот раз после спектакля «Фотоаппараты» театра на Юго-Западе, читая отзывы, наткнулась на фразу про небуквальное искусство. Вот оно! Этот спектакль оказался для меня настолько небуквальным, что с его понятием и принятием возникли определенные трудности. Признаюсь честно: я не поняла.
Небуквальный сюжет: два неродившихся зародыша (человеческих) общаются с насекомыми (как тут не вспомнить Пелевина), снимают найденными у матерей фотоаппаратами (только еще не родившийся человек видит все очарование мира), и узнав, что мать одного из них собирается сделать аборт, убегают в Америку, где, конечно, спастись не могут, и перевозчик Аарон увозит одного из них на другой берег Гудзона или Стикса, кому как нравится. Небуквально очень. Почему-то сочетание вот таких абсурдных вещей с современной реальностью мне принять сложно.
Все вроде классно: и тема очень острая – аборты. И игра актеров шикарная - что стоит один только Леушин в роли зародыша-девочки Говорковой. Интересная задумка с разноцветными мешками в качестве костюмов для насекомых, правда, в качестве фотоаппаратов они мне не показались. Музыка, пластика и танцы как всегда в этом театре на высоте. А спектакль мне не пошел. Читаю теперь восторженные отзывы и недоумеваю. И на спектакле были овации. Что-то со мной не так? Теперь надо сходить в этот театр, который я очень люблю, на что-то, что очень понравится)