Спектакль в Санкт-Петербурге

Топливо

Космическое топливо

Спектакль Семена Александровского "Топливо", как это ни странно, не про Давида Яна - бизнесмена, человека и парохода, не про то, как учиться на физтехе в Долгопрудном, и даже не про то, как в России строить высокотехнологичный бизнес.
Он про космос, мечту, философию жизни и смерти, про то, как не сойти с ума, живя и работая на высочайших скоростях, про то, как не сравнивать себя с другими, а только с самим собой, вчера, сегодня, завтра.
Это очень крутой, минималистичный, лаконичный в плане дополнительных выразительных средств, спектакль. Это такой стенд-ап театр. Зал, актёр (Максим Фомин), черный задник, белый экран. И это настоящий театр. Тот самый, волшебный, колдовской и шаманский, после которого выходишь, захлёбываясь эмоциями, и идёшь не домой, спать, а в ближайший ресторанчик - говорит-говорить-говорить с другими очевидцами того действа, что сейчас произошло.
Говорить, пытаясь понять, как же так произошло, что парень в джинсах на сцене рассказал тебе только что историю про тебя самого, про твою ненормальную жизнь с реинкарнацией Гагарина, про людей, которые горят идеей оставить что-то необыкновенное после себя, чуть побольше, чем ипотека, кружки из Икеи и профиль в Фэйсбук. Чуть побольше...

СПЕКТАКЛЬ – МАНУАЛ О ТОМ, КАК ПРОКАЧАТЬ РЕАЛЬНОСТЬ

На «Топливе» я был четыре раза. Первый – в январе в театре Док. С самого начала в животе моём неистово защекоталось, потому что я ужасно обожаю слушать очевидные вещи, которые всю сознательную жизнь в себе носишь, взращиваешь, лелеешь, но красиво и без пафоса сформулировать никак не можешь. А тут каждое слово, все ломаные предложения с их странными оборотами и инверсиями, обрываниями, повторениями слов и целых фрагментов, ожили и запорхали по утробе. Так всегда бывает, когда предвкушаешь нечто счастливое.
Но как только я вышел из Дока, оказалось, что все мои бабочки улетучились и кроме общего впечатления «боже как чудно и интересно» в голове не осталось ничего. План был таков – ждать следующего раза, прийти с диктофончиком и записать. Записать. Всё: от и до!

Второй раз спектакль я смотрел в центре Мейерхольда и устройство для записи было заранее стопроцентно заряжено. Гештальт закрылся, но уже после, я, как ни странно, вскоре вновь был замечен дорогим Мирозданием на Топливе, на том же месте. А потом ещё. Это всё потому что там вещи говорились мои любимые, очевидные. Как мне оно надо проговаривались.
И вот сейчас сижу, вновь переслушиваю эти вещи и разбираю на цитаты. Выкладываю выловленных бабочек, закалываю булавочками, так сказать, пожинаю плоды.

В ЧЁМ СОЛЬ?

У спектакля есть приставка «моно», что указывает на присутствие в нем единственного актёра, единственного действующего лица, первого лица. По сути это история жизни, инсценированный рассказ, основой которого стали интервью со всемирно известным IT-предпринимателем Давидом Яном – основателем компании ABBYY, разработчиком системы электронных словарей Lingvo и программы FineReader. Тут следует не проводить никаких аналогий с Джобсом, его пламенными речами и пабликами мотивации о пути к успеху а-ля «типичный миллиардер». Нет-нет-нет. Вас никто не будет навязчиво убеждать, что вы особенный, о том, что ничего невозможного нет. Целеполагание, мотивация, упорство, желание быть лучшим – какая нелепость. При неправильном использовании это и вовсе путь в никуда, верная дорога свихнуться. Потому что всё решает ТОПЛИВО.

Постараюсь особо не спойлерить, но фишка такая: в детстве маленький Давид столкнулся с фактом безвозвратности жизни, её быстротечностью и ещё с одним неприятным фактом – люди умирают. Как только любому разумному человеку в голову стукнет (если, конечно, стукнет) идея о собственной небесконечности, он невольно начинает искать выход, тропинку, чтобы как-то эту систему обойти. Способов,по правде сказать, не так уж много и высока вероятность по глупости куда-нибудь не туда свернуть. Давид выбирает путь физика-волшебника, через тернии поступает в мегакрутой вуз в союзе и как все в этом вузе мечтает о Нобелевской премии. Потому что, по сути, это апофеоз (=путь к бессмертию) жизни учёного. Ну или, по крайней мере, жизнь нужно прожить так, чтобы твоим именем назвали частицу.
В какой-то момент наступает период рутинной работы в лаборатории, где герой под руководством своего научрука Гантмахера – дяди из учебника, ставит эксперименты. Последний следит за Давидом и постоянно твердит о том, что успех проделанной работы – это «пичок» (маленький пик).
«Если зависимость одного параметра от другого имеет гладкую картину, рост или убывание, то в этом нет никакого эффекта. А вот если бы вдруг она повела себя нелинейным образом, то это был бы «пичок». Куча теоретиков начала бы изучать от чего так. И если под этим какое-то новое явление физическое, то, конечно, это открытие. Это уже серьёзно совсем»

И вот, проводя сутки в лаборатории, вновь и вновь оттачивая искусство эксперимента, в один момент Давид понимает, что пичок – вещь очень непредсказуемая. Он может объявиться в следующем месяце, а можно прождать его всю жизнь. И ставка весьма и весьма высока – это до смерти провести единственную жизнь в лаборатории, «просеивая песок», не увидеть этой самой жизни, всё ради пичка, «алмазной песчинки», которая не понятно – появится или нет.

Ставка обнуляется лишь в том случае, когда некий абстрактный пичок перестаёт быть целью. Когда целью начинает быть сам процесс.
Потому что есть среди нас бегуны на длинные дистанции. И если человеку нравится просеивать песок и он умеет это делать, он должен это делать. Есть среди нас, конечно, и спринтеры, кем, собственно, оказался Давид и до него это вдруг дошло.

«В какой-то момент жизни ты понимаешь: или тебе нравится процесс, или результат. То что мне мешало называется просто лень, я всю жизнь с ней боролся, чтобы куда-то двигаться, но куда? зачем вообще мы всё это делаем, зачем куда-то бежим, боремся с ленью, работаем. Приманкой является тщеславие, комплекс Нобелевской премии, но Нобелевская премия не является целью жизни: ведь одно дело когда оценщиком является кто-то, другое дело, когда ты сам себе Нобелевский комитет. Только те, кто в определённый момент жизни понимают, что весь этот процесс он и есть смысл, вот они не выбрасываются из окон, не сходят с ума, не морозят себя в берёзовой роще»

Здесь-то и возникает это самое понятие о ТОПЛИВЕ, как о неком двигателе «здесь и сейчас», заглушающем мучительное и обманчивое «зачем всё это?»

«Тело-то постоянно требует сладостей, но при этом мозгу нравится, когда другим достаются сладости. И вот это уже ТОПЛИВОМ становится. И ты постоянно в борьбе. Там мочилово просто происходит между тем, что хочется лениться и хочется это, хочется на дискотеку и хочется это. И если ты этого не будешь делать, то у тебя не будет пищи, чтобы дать другим.»

На самом деле, эти, казалось бы, прописные истины имеют свойство быстро выпадать из головы. Иначе бы счастливых людей было куда больше. Надо чаще вспоминать об этом и "прокачивать" реальность.

ПРАКТИКУЕМ «ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС»

Флеш-мобы. Они то и дело появляются и всё это забавно сперва, но не очень понятно. И только потом, в конце, оказывается, что флэш-моб выступает своего рода примером, моделью. Флэш-моб как способ приблизиться к реальности, эдакая практика осознанности, если хотите. Это так же, как в детстве, когда хочешь изучить, почему механизм тикает и пытаешься забвенно что-то раскурочить, разобрать, поломать. Потому что – что такое флэш-моб? Флэш-моб – это действия, связанные с искажением социокоммуникотивного пространства. То есть задача флешмоба не эпатировать, не делать что-то очень нарочито, а исказить что-то небольшое.
Существует целая теория флэш-мобов, где описаны всякие нюансы их проведения. Например, когда ты участвуешь во флэш-мобе, ты никогда до последнего момента не должен знать – кто из людей, окружающих тебя случайный прохожий, а кто такой же участник действа, как и ты.
Все правила направлены на то, чтобы максимально обострить неизвестность и усилить драйв, а всё это в свою очередь, чтобы «уловить мимолётность уходящего мгновенья». И вот когда ты, например, уже стоишь, прилипнув к большой гусенице из незнакомых друг с другом человек на Красной площади и с чувством неописуемого кайфа ждёшь, когда же приедет милиция и заберёт вас; или когда падаешь на ступеньки в музее в позу восходящих людей с другими неизвестными тебе, или когда нюхаешь ценники, или ещё бог чего несусветного с такими же как ты ловцами мгновений вытворяешь, возникает оно, то самое – ТОПЛИВО.

«И вот эта иррациональность, вот эта невозможность остановить время, остановить мгновение , порезать, порвать плёнку. Нужно просто научиться получать удовольствие от этого. Наслаждаться этим ускользающим неповторимым мгновением, которое никогда больше не вернётся, никогда. Нужно просто увидеть в глазах людей какую-то искру, это самое лучшее ТОПЛИВО для всего и не важно спринтер ты, или на длинные дистанции. И мы можем его друг другу дать прямо здесь и сейчас»

Кажется, это прекрасно.

В мире, проявляющемся через призму взгляда Давида Яна, всемирно известного предпринимателя, физика, программиста, удивительным образом сочетаются четкость текста, ясность актерского посыла и минималистичный стиль постановки.
Все стороны этого треугольника под названием «Топливо» работают слаженно. Ни один из элементов не подчиняет себе два оставшихся, что действительно очень непросто при работе с монодраматическим
форматом. Трудность состоит в самой специфике текста такого рода. Мы из зала вынуждены наблюдать на протяжении часа за речью одного исполнителя, что многих артистов соблазняет возможностью показать себя, пользуясь отведенным временем и предложенным текстом. Один из вариантов реакции режиссера – скука и активные попытки «раскрасить» монолог видеопроекциями, освещением или музыкальным оформлением.
Некачественная монодрама, в свою очередь, начинает представлять собой «поток сознания», текст ради текста, «без конца и без края», то есть, без структуры.
Здесь – совершенно иной случай. Пьеса оставляет пространство для режиссерского видения: Семен Александровский транслирует двойника героя на экран, что расширяет пространство сцены и, одновременно, пространство понимания. Исполнитель, только что произносивший текст от лица Яна, в следующей же сцене становится таким же наблюдателем, как и зрители. С одной стороны, это воспринимается как многоуровневая саморефлексия героя (лицо на проекции иронически улыбается в ответ на реплики своего «живого» отражения): прошлое и настоящее находятся в непрерывном диалоге. А с другой стороны, нарушение канона драматургического представления. Актер перестает быть актером и наблюдает вместе со зрительным залом. И в одно мгновенье «играющим» становится портрет на заднем плане. «Говорящая голова», по сравнению с которой герой мал настолько же, насколько и зритель. Или документальные кадры флешмобов.
В то же время, такое визуальное решение не мешает актеру Максиму Фомину находиться в постоянном контакте с залом. Он органично существует в обстоятельствах предлагаемого двуемирия, становясь связующим звеном между наблюдателями и объектом наблюдения, непосредственно рассказанной историей "поиска бессмертия".
История же, в свою очередь, не стремится стать преобладающей силой в спектакле. Автор Евгений Казачков подготавливает читателя и интерпретатора к тому, что текст готов выходить за рамки самого себя. Это и предложенные в пьесе видеофрагменты, и самодостаточность каждого рассказанного эпизода, и документальный характер материала, послужившего основой пьесы (интервью). Черты «объективности», присущие «Топливу» как тексту, становятся катализатором «субъективности». Провоцируют вариативность понимания, а не запирают в игрушках литературных форм художественной выразительности.
Таким образом, спектакль не превращается в площадку для спора режиссерского решения, актерской игры и слова. Наоборот, они поддерживают, дополняют друг друга. Результат – цельность, ясность, динамика. И зрительный зал - веселый, а через две минуты задумчивый. Но, главное, нисколько о такой эмоциональной «синусоиде» не жалеющий, а доверяющий. И ожидающий ответа на вопрос: возможно или нет, в самом деле, человеку обрести бессмертие.

Потрясающий, глубокий, очень интересно поставленный спектакль. Монолог захватывает с первых секунд и держит до конца - так живо играет актер, так интересна жизнь Давида Яна, так оригинально и со смыслом все это предстает на сцене.
Ну а тема поиска себя в этом мире - совсем близка мне, так что я была особенно рада услышать об этом со сцены.
Итог - всем советую!

Пошла на спектакль без особых ожиданий, так как не была знакома ни с творчеством режиссера Александровского, ни с работами актера Максима Фомина, ни с драматургом Евгением Казачковым. И что - теперь собираюсь посмотреть все, к чему приложили руку эти талантливые парни. Особенно убедила работа Евгения, ибо представляю, сколько он интервьюировал прототипа главного героя. Вычленить из тонны материала главное – очень сложно.
Благодарю создателям спектакля еще и за то, что молодой человек, который обычно не в восторге от современного театрально искусства, был очень доволен, подхихикивал и весь вечер мы потом обсуждали тему «топлива» в жизни, в работе, отношениях.
Всем идти, смотреть, искать свое топливо!