Спектакль

Полеты с ангелом. Шагал

«Люди уменьшаются в размерах / По мере удаления от нас», - это урок о перспективе, а не о роли личности в истории. Марк Шагал один из тех, кто опроверг этот урок, опровергло его и время. Наше в том числе: те, кто на виду, мельчают и мельчат. Картины Шагала противоречат правилам перспективы. Да и у нас в словарях появился – бесперспективняк… В театре им Ермоловой, однако, предлагают зрителям весьма обнадеживающую перспективу – полета с ангелом. Ничего суицидального и мистического. Только свет и тень. «Полеты с ангелом. Шагал» спектакль Сергея Юрского по пьесе Зиновия Сагалова – премьера под занавес сезона, занавес в которой опускается под овацию зала.

Может показаться, что «Полеты с ангелом. Шагал» - дань модному ныне на ТВ жанру байопиков, биографических драм, как свидетельствуют рейтинги, привечаемых публикой. В библиографии Зиновия Сагалова, автора пьесы, много произведений о героях с «говорящими фамилиями». Среди них Чайковский, Кафка, Дункан, Репин, Михоэлс… Но, говоря о Шагале, Сагалов не прибег к переводу с языка «ЖЗЛ» на язык театральный, а нашел новую, особую под стать «особости» своего героя, форму. Автор отталкивается не от сухой фактуры (впрочем, ей не противоречит), но от ключевых для художника образов и символов. В строфах пьесы (написана она белым стихом) «видны» приметы и призраки картин Шагала, и фрагменты малоизвестных его стихов. «Полеты с ангелом. Шагал» не столько на тему Шагала, сколько по темам его творчества. На сцене –единственный холст на подрамнике, который так и не будет развернут к залу. Это и не нужно, в вечер спектакля на сцене театра им. Ермоловой только «живые» картины, освободившиеся от рам, говорящие больше, чем таблички с их названиями.

В пьесе всего два действующих лица – Художник и Ангел. В гамме спектакля куда больше красок. Палитру держит в руках режиссер и исполнитель главной роли Сергей Юрский. Хотя, исполнитель по отношению к Юрскому слово неверное. Он давно уже творец, о какой бы роли не шла речь. Не Шагал на сцене, но Актер, ведущий диалог «как художник с художником». Впрочем, Сергей Юрский – актер многоликий, и в спектакле «не одну играет роль». Он и Шагал от мала до велика, и старый фотограф Шмерц, под началом которого художник учился дорисовывать и ретушировать фотопортреты, и парижский поэт Сандрар, и суетливый сват – бадхен, и набожный дядя Исроэл, и даже Луначарский, назвавший Шагала «Гофманом околовитебских трущоб». Многоликость формальна – ни притворства, но и не перевоплощения. На сцене каждое мгновение - Юрский, обращающийся от имени своих персонажей не к залу, к себе. На сцене – творческий поиск в режиме реального времени. Отдельных зрителей подобный прием завораживает.

«Плетни и крыши, срубы и заборы и все, что открывалось дальше, за ними, восхищало меня. Что именно -- вы можете увидеть на моей картине "Над городом"», - писал Марк Шагал в своих мемуарах. Ощущение Витебска стало главным в декорациях Марии Рыбасовой. Художественно оформить спектакль о Художнике – это весьма и весьма. Над сценой - те самые «плетни и крыши», пляшущие избы, накренившиеся дома. Они будут видны на всем протяжении спектакля, даже тогда, когда на заднике сцены возникнет пошатнувшаяся Эйфелева башня и пламя Парижа. Витебск навсегда останется для Шагала местом действия. Город не оставит его даже тогда, когда Шагал оставит город. Две разделенные части одного дома на сцене будут тяготеть друг к другу, то приближаясь, то отдаляясь. Не сойдутся, не составят дома, полной чаши. У Шагала всегда был город, но не было дома. Если и была чаша, то, которую лучше «мимо пронести». Город в спектакле – один из безмолвных его персонажей. В одной из сцен к Шагалу обратят вопрос о том, почему он не вернулся в город своего детства, когда был с визитом в СССР в 1973 году, туристом вернулся на Родину. В пьесе не берутся отвечать за Шагала, но ответ очевиден: город умер раньше, чем его сын. Живой в памяти Шагала, он стерся бы из нее, стал бы фантазией, бредом посети он его вновь. Разрушенные и выпотрошенные дома, переименованные улицы, где из знакомых лиц только тени. «Теперь ни синагог, ни тех, / Кто в них молился. /Лежат в лесу за городом, в овраге, / И руки простирают к небесам», - говорит Шагалу в спектакле его мать (блистательное исполнение Натальи Теняковой). Умерший город обязан своей бессмертной славе Шагалу. «Ты помнишь ль меня, мой город…», - писал Шагал. Город то помнил, то забывал, - у разных властей были свои любимые художники. Официальные, как правило. Сегодня в городе действует мемориальный музей – как свидетельство смерти и Шагала, и города, и эпохи.

«Там, где дома стоят кривые/ <…> Деньки я грезил напролет./ А ночью ангел святозарный/ Над крышей пламенел амбарной / И клялся мне, что до высот / Моё он имя вознесет». Ангел часто встречается в сюжетах картин художника, не кажется надуманным он и в спектакле. В диалогах Шагала с Ангелом звучит множество вопросов, но главный из них касается самоидентификации, самоощущения художника. В сегодняшних энциклопедиях пишут: «русский и французский художник еврейского происхождения», или так – «русский, затем французский художник…». Сагалов в пьесе не стал препарировать это триединство души Шагала. Факты биографии составили коллаж пьесы, а сквозь него проступил и портрет. Портрет еврейского художника, человека русской культуры, обретшего покой на Западе и славу во всем мире.

В спектакле разыграна импровизированная экскурсия по Лувру. Гид, будто вышедшая из «греческого зала» М.Жванецкого, сыплет «измами» и эпитетами о художнике, от человека оставляя лишь: «Родился... Жил... Любил... Творил... Страдал... И умер». Туристы скучно слушают, грохочут ботинками, топчут картины безразличными взглядами, легко меняя один зал на другой. На сцене – безликая толпа, а по Шагалу – «Толпа всегда погром/ Толпа всегда расправа». Толпа туристов, примерив буденовки, без труда оборачивается толпой красноармейцев – воспоминания художника обретают на сцене плоть. Все почти как на одноименной картине («Революция»), - хаотично и устрашающе. Здесь не до полетов: одни стоят на руках, другие валяются, третьи наваливаются.

На сцене и художник, и худо все вокруг. Но этот рассказ не был бы возможен без его прекрасной (bella) Беллы. В спектакле ее узнаешь еще до того, как звучит ее имя: фиолетовое платье с белым воротничком, сирень - этот портрет запечатленный многократно («Над городом», «Любовники в сирени», «Венчание» и др.), раз увиденный – не забудется. К ней летят в спектакле стихи вечным лейтмотивом: «Вечер, сад. /Месяц, ты. /Сказка, ласка /Резеды». К излюбленному Шагалом фиолетовому примешивается в стихах лиловый Пастернака: «… что в грозу лиловы глаза и газоны/ И пахнет сырой резедой горизонт». Над Беллой в спектакле время не властно: вечно молодая она то и дело спешит в объятья Марка. Но каждый раз на мгновенье. «С любимыми не расставайтесь», но разлуками движим спектакль.
Художник-Шагал отображал жизнь красками, художник-Юрский отображает (а не изображает!) жизнь Шагала «красками» Театра. Печально, однако, разглядеть среди этих красок оттенки антрепризы. Пьесу, которой можно навесить ярлык «эмигрантская» (не потому, что автор ее эмигрант, а потому, что эмиграция и странствия Шагала в ней – главная тема) – отличная основа для гастрольного спектакля. Заявлено, что спектакль посетит Германию, Израиль, США… Кажется, в расчете на этот тур сложный и глубокий моноспектакль Юрского оказался разбавлен сценами-штампами, которые обыкновенно идут на ура у русскоязычной публики всех волн эмиграции: от еврейской свадьбы до мотивов парижского кафе, от ужасов революции до ужасов фашизма. Нет, конечно, темы совсем не антрепризные, но подачу их, расстановку и форму часто хочется назвать по интонации Витебска - местечковыми. На сцене, впрочем, всем «места хватит», но искренне обидно, что притчевость и магия, ощущение сокровенности и задушевности, к которому располагает линия Юрского-актера, меркнет под звуки живого оркестра одинаково скучно играющего что клезмер, что мелодии на манер французских, заземляется многократно опробованными гастролерами «номерами». «Избито» значит проверено. Спектаклю, обозначенному как полеты о художнике, чьей стихией был воздух, не хватило как раз ощущения полета. Не легкости полета, но свободы в полете от театральных и иных не столько условностей, сколько условий. Артист (а вернее режиссер), как и его герой, кажется, не смог расправить крылья в этом спектакле. Шагал здесь не в полетах, в летах. Это невольно придает спектаклю новый смысл – быть свободным на холсте и на сцене – два разных, по-разному достижимых порога. Билеты, как и картины, должны продаваться, сцена, как и краски, окупаться. «Полеты с ангелом. Шагал» - спектакль-компромисс, но учитывая всенародную любовь к артисту Сергею Юрскому, понимаешь, что компромисс все же лучше, чем отсутствие Юрского на сцене.

«Полеты…»… Шагал на своих полотнах сравнял людей с ангелами, подарив им способность летать. «Над городом» значит под облаками, между небом и землей, в пограничном «ничейном» пространстве. На свободе. В беседе с Соломоном Михоэлсом Константин Станиславский как-то заметил: «Птице для полета прежде всего необходимо свободное дыхание, птица набирает воздух в грудную клетку, становится гордой и начинает летать". Странствия как поиск свободного дыхания - таким рисует пьеса путь Шагала. Свободой впрок не надышаться. Герои его картин парили, в жизни возносился к небу пепел сжигаемых фашистами картин Шагала. Правый верхний угол декорации кажется обгоревшим, обожженным. Пламени в спектакле довольно. Здесь стараниями Людмилы Дребневой выведена и громогласная пылающая Революция, сокращенно Люция, а короче Лушка, прозвавшая «мазню» Шагала карикатурами, и «Сожженная картина», исполняющая песню на манер немецкого кабаре 30-х годов о том, как ее, признанную дегенеративной и опасной для арийской нации, осквернили и предали огню. На двери дома на сцене возникает знак коричневой заразы – свастика, перед которой померкнут все краски художника. Ее не закрасить, не стереть, не вытравить, - восстает как феникс из пепла. Человеческого пепла миллионов сожженных и обожженных сердец.

Но есть в спектакле и иное пламя – пламя свечей. «Горящие свечи» - так называлась книга воспоминаний Беллы – музы и ангела Шагала (эту роль, как и роль Ангела исполняет Анна Гарнова). Свадебные свечи превратятся в спектакле в поминальные. Второе название пьесы Сагалова «Седьмая свеча»: сцена за сценой в спектакле будут зажигать свечи. Семь – число, которое не может быть случайным. У Шагала есть «Автопортрет с семью пальцами». Седьмая свеча, как и седьмой день творения, будет означать покой. Вечный покой для не обретшего его в жизни художника.

В спектакле до полета Шагалу остается всего шаг. Шаг по лестнице в небо, напоминающей ту, что приснилась Иакову, ту, что соединяет Небо и землю. В начале спектакля Шагал буквально падает с нее на сцену, в финале – восходит по ней, чтобы продолжить свой полет. В действительности Шагал умер в лифте, поднимаясь в свою мастерскую. Тоже в каком-то смысле в полете. Как и жил, - в отрыве от земли.

"Комсомольская правда", "Театрон"

Спектакль выдержан в форме отдельных моментов жизни художника, иногда это беседа с Ангелом, иногда разговор с любимой, с матерью. Можно сказать, что охвачены основные вехи долгой жизни Шагала. Детство, когда мальчик Марк захотел рисовать, и мама отвела его на учебу к художнику. Встреча с богачкой Беллой Розенфельд, ставшей его Музой. Учеба в Париже. Революция и недолгая работа на советскую власть. Изгнание. Фашизм. Послевоенная жизнь...Признание...

Великолепна Наталья Тенякова, которая играет маму Шагала. Похоже вся любовь и отвественность материнства заключена в ней. Искренняя вера в звезду своего ребенка, страдание и сила отпустить его в Мир.

Анна Гарнова сыграла Ангела и Беллу. Озорной ангел и прекрасная возлюбленная художника. Невероятны эпизоды расставания Марка и Беллы."О, Марк! о, Белла!"

Не могу не рассказать ещё об одной исполнительнице- Людмиле Дребневой. Она тоже сыграла несколько ролей в спектакле-Революцию-Лушку, "Сожженную картину". О картине поподробнее.
Вообще, тема еврейства очень тяжелая тема. Несколько тысячелетий страдает этот народ. Невероятно талантливый, гордый, умный..но в каждое время он становится изгоем. В наш век не исключение. Нацизм. Гонения. Камеры. Огонь. Доставалось не только людям, но и их творениям(идеям). Знаменитая выставка "Дегенеративное искусство" в Германии.. И вот миниатюра "Сожженная картина" -такого накала монолог, что слезы текут не по щекам, а где-то внутри, пос ердцу..

Быть евреем, каково это? Быть гениальным художником евреем? Сохранить себя, своё творчество, свой взгляд, свою любовь. Любовь к своей родине, к городу, где родился и вырос. Все это Сергей Юрский обнажает в спектакле. И помогает ему ещё и музыка-еврейская, французская, русская. Маленький еврейский оркестрик ведет и сопровождает нас во время спектакля.

И конечно картины...пляшущие дома, полифония красок.

Вчера мы были на спектакле Юрского. Ну, что тут скажешь?! Замечательный, талантливый, умный актер (в программке он даже назван великим...) играет гениального художника, вернее заглядывает в душу великого Шагала.
С первых звуков спектакля щемит сердце -ведь на сцене очень пожилой человек, играющий 98 летнего Шагала. Последние дни - Ангел стоит на пороге. Приходят любимые тени -мама, жена Белла... Воспоминания детства, юности...
Все это могло бы быть очень трогательно... но.... но.... Пьеса - сама основа - на мой взгляд очень посредственна. А из плохой литературной основы сделать хороший спектакль, это надо умудриться. Видимо, Сергей Юрьевич, очень смелый человек, если это пытается сделать.
В пьесе затрагиваются такие грандиозные события, как революция, холокост, эмиграция, смерть, одиночество-это должно, на мой взгляд, переворачивать душу зрителя! Но на сцене какой-то провинциальный, допотопный театр, почти самодеятельность. А самое печальное зрелище - это Революция. Она представлена в виде жуткой тетки в кожаной тужурке, со звездой на шапке и с картонным пистолетом... Ну, просто представление в пионерлагере!
Мне бесконечно жаль что такой прекрасный артист, как Юрский, разменивает себя на столь ничтожное зрелище! Лично я мечтала бы увидеть его в роли Лира, Тевье, - в классическом репертуаре!
Единственное, что я хотела бы отметить, это замечательная, как всегда, невероятно органичная и обаятельная Наталья Тенякова в роли матери. Ей не помешал плохой текст, примитивные декорации ( примитивные не в стиле Шагала, а в стиле театра 60-х годов)- она умудрилась остаться верной себе.
Могу сказать одно: если не хотите промучиться 2 часа 30 минут в душном зале, глядя на талантливого пожилого человека, борющегося с плохой пьесой, - не ходите!

25.01.17 была на спектакле "Полеты с ангелом" в Театре им. Моссовета. Прежде всего хотелось увидеть моего любимого актера с детства - Сергея Юрского, который еще является и режиссером спектакля. Прикоснуться через театр к творчеству Марка Шагала.
С первых минут спектакля мы перенеслись в далекие годы 20 века, под живую музыку не большого оркестра на сцене. Все декорации, конечно, выполнены в стилистике Шагала.
Главный герой- Марк Шагал предстает перед нами уже в зрелом возрасте. И мы вместе с ним проносимся по воспоминаниям его жизни, которую он рассказывает своему ангелу. Ангел, конечно, выглядит своеобразно и я не сразу даже понимаю, что передо мной ангел. Но через какие -то минуты ты понимаешь, да -это ангел Шагала, именно так он и должен выглядеть в стилистике мастера.
Образ матери очень точно передан Натальей Теняковой ( Браво!). Актеры спектакля, сам Сергей Юрский играет в спектакле несколько ролей. Но роль матери- только одна актриса. И мне кажется, это очень сильная задумка режиссера.
Анна Гарнова сыграла роль Беллы, любовью всей жизни художника.
Образ революции очень точно передала актриса Людмила Дребнева ( роль Лушки). Революция вошла в жизнь мастера в образе мужеподобной, нахрапистой бабой.
Гонимый русской революцией, художник покидает родину, уезжает в Европу.
Мы переносимся в сороковые годы, начало второй мировой войны, фашизм, покалечивший многие судьбы всего народа. И все это выражено в истории "Сожженой картины", которую сыграла Людмила Дребнева ( Браво!). В музыкальном исполнении она рассказывает историю сброшенной и сожженой картины, на место которой был повешен портрет Гитлера.
Спектакль очень сильный. После него я по другому взглянула на творчество Марка Шагала. Эти два часа, прожитые вместе с художником, заставили по другому смотреть на привычные, казалось вещи.
Сергей Юрьевич, спасибо!

Марк Шагал - один из самых ярких и известных представителей авангарда ХХ века.
Художник, наделенный способностью гениально переносить на холст полет чувств, воспоминаний, образов.
Жизнь длинною почти 100 лет. Сменялись эпохи, города и страны. Оставалась неизменной душа великого Художника.
Международное театральное агенство "Арт-Партнер ХХI" представляет спектакль Полеты с Ангелом. Шагал.
Это необычный спектакль, в котором главную роль исполняет Сергей Юрский.
Главная его роль - Марк Шагал. Великий Мастер перевоплощается в течение спектакля в Шмерца, Сандрара, дядю Исроэла, Бадхена и Луначарского. Это люди, которые повлияли на судьбу Марка Шагала.
Перед зрителями проходит вся жизнь гениального художника.
Мы находимся среди его картин, как будто вписываемся в самый мир Марка Шагала.
Мы погружаемся в еще дореволюционный Витебск, видим мать Шагала, которую играет Наталья Тенякова, людей, которые окружали его в детстве и юности.
Мы знакомимся с Прекрасной Музой, первой и самой сильной Любовью Художника - Бэллой.
Мы оказываемся на улицах Парижа среди художников-постимпрессионистов и авангардистов. Наверняка, это где-то на Монмартре, где до сих пор улочки и дома хранят воспоминания о гениях, которые творили на улицах Парижа, пили вино и слушали уличных музыкантов. Где сменяются поколения художников, но навсегда остается часть их души.
Мы переживаем вместе революцию, а потом страшную войну и фашизм.
Горюем вместе с художником, когда умирает его прекрасная Бэлла, его Муза.
Мы проживаем с Марком Шагалом всю его жизнь, наполненную любовью, потерями, подъемами и падениями, изгнаниями и признанием.
Мы слышим беседу Художника с Ангелом. И понимаем, что должна зажечься седьмая свеча...
Такие спектакли нужно обязательно смотреть. Тем более, когда мы можем видеть на сцене таких мастеров, как Сергей Юрский!!!
Спасибо создателям такого прекрасного спектакля!
Браво, Великий Мастер!!!

Отдельно хочется отметить великолепную музыку, сопровождающую спектакль, которую исполняет живой оркестр.
Очень красивая и трогательная.
Большое спасибо сообществу #moscultura за приглашение!