Фильм

Юха

В одной небольшой и совсем глухой деревеньке живет нескладной увалень не самого большого ума, но огромного сердца, по имени Юха (Сакари Куосманен). Однажды он приютил сиротку Марию (Кати Оутинен), с которой с тех пор и живет. Она вроде как жена ему – по дому убраться помогает, живность покормить, собрать урожай, но во всем остальном они просто хорошие друзья, которые скромно ложатся в порыве платонической любви одетыми спать, чтобы с улыбкой встретить новый светлый день, в один из которых к ним случайно заехал один городской пижон по имени Шемейкка (Андре Вилмс). У него сломалась машина и он хотел бы починить ее и переночевать, раз уж забрался в такую даль. Юха и Мария с радостью его привечают и угощают самогоном. В порыве опьянения Юха со всей его склонностью к прямоте вываливают всю природу его отношений с Марией, на которую Шемейкка уже положил глаз. На следующей день Шемейкка льстивыми и отравленными речами подбивает ее к побегу, она отказывается, хотя в душе зарождается семя сомнения. И когда Шемейкка несколько дней спустя приезжает с косынкой для Марии (ох, береги свою косынку, Мария), он все-таки уговаривает ее и они сбегают от спящего Юхи. Но жизнь в городе оказалась совсем не такой, какой представляла себе дуреха. Попала она в бордель и только Юха может ее оттуда спасти, с топором на перевес отправившийся в город на своем мотоцикле.

Аки Каурисмияки славен своим постановочным минимализмом. В его фильмах обычно говорят очень мало. Но в этой картине он превзошел сам себя, создав немой и черно-белый фильм, который является скорее оммажем кинематографу 20-х и был бы характерен скорее уже для Гая Мэддина, чем для самого Каурисмияки. Впрочем, если придираться к словам, то фильм не совсем немой – то дверь скрипнет, то мотор зачихает, то собака тявкнет, но в целом нужная эстетика передана правильно – все эти виньетки и трагическая музыка в исполнении большого оркестра, все это на месте.

Удивительно в этом на самом деле чуть меньше, чем есть на самом деле. Дело в том, что фильм поставлен по истории, которая родилась в начале прошлого века, в течении которого несколько раз экранизировалась в кино и ставилась на театральной сцене. Первая ее экранизация как раз и датирована 1919 годом. Но Каурисмияки опирался на собственные предпочтения и видение романа, ведь драматургия картины свойственна уже чисто каурисмияковскому стилю, который во многом подпитывался французским кино 50-х. Иными словами, главный финский режиссер снял фильм по чуть ли не главной финской истории.

Некоторые и вовсе склонны трактовать «Юху» как метафору природы финского характера и истории. Живут мол на краю земли себе финны, не ведая никаких благ цивилизации. Да, туповатые. Да, пьющие не в меру. Да, больше похожи на медведей (в силу предыдущих двух причин). Но живут счастливо, радуясь каждому солнечному дню. Радуясь, правда, тайно и в глубине души. И вот появляются какие-то прощелыги, которые уводят единственное, что есть у финнов прекрасное в жизни и те, поборов собственную медлительность и инертность (по фильму временной промежуток между побегом Марии и поездкой Юхи в город ее выручать составил практически год), точат топор и идут крушить, не щадя ни себя, ни врага. И история показывает, что так оно, в принципе, и есть.

Та же самая история рассказывает, что Аки Каурисмияки начал снимать «Юху» давно, когда уехал в Португалию. Тогда фильм планировался сниматься в звуке, но на тот момент режиссер забросил свою затею и вернулся к ней только когда приехал обратно в Финляндию. С тех пор практически все, что видел в своей картине Аки, изменилось – она стала черно-белой, более трогательной и пронзительной (что как раз характерно для его позднего периода), и немой. Сам Каурисмияки шутит, что сделал фильм немым из-за того, что решил снимать в роли Шемейкки своего давнего соратника Вилмса, но это навряд ли вся правда. Скорее всего тут сыграло свою роль и желание режиссера отдать дан творчеству таких режиссеров, как Мурнау, чьими картинами он вдохновлялся в то время – киноманы с опытом могут в «Юхе» увидеть симметричность с картиной «Восход солнца» немецкого режиссера.

Другим важным фактором выбора подобной выразительной эстетики является тот факт, что Каурисмияки как режиссер никогда не спешил в будущее, тогда как Каурисмияки как человек презирает даже настоящее. Таким образом, пока многие европейские авторы создают будущее мирового кинематографа, финский милый деревенский увалень остается до последнего кадра и последней склейки человеком.