Фильм

Игла

Гениальное кино про время, и вне времени, про людей и рок. Те, кто не понял - те невнимательно смотрели. Или не прочувствовали. И да, второй план фильма не менее важен, чем первый. Осень и зима советской эпохи, где-то там жаркая пустыня Аральского моря...А где же команда?

В связи со всем известными событиями последних недель, перед страной вроде как бы замаячила перспектива неких перемен. Что уж там случится, перестройка-2, оттепель-3 или революция две тысячи такого-то года — неизвестно, пути Господни, как водится, неисповедимы. Очевидно одно, с новыми лицами, людьми, способными представлять, символизировать и, собственно, творить эти долгожданные преобразования, пока туго, новых героев нет. В связи с этим захотелось вспомнить человека, ставшего глашатаем предыдущей отечественной эпохи перемен, последнего героя перестроечного романтизма, Виктора Цоя. Вдоволь наслушавшись альбомов «Кино», я пересмотрел и знаменитую «Иглу», ленту, целиком посвящённую фигуре музыканта, вокруг него строящуюся и без него невозможную.

Эта картина Рашида Нугманова, птенца гнезда Сергея Соловьёва, провозвестника «казахской новой волны», а ныне политика, — одна из тех лент, что я смотрел ещё в далёком детстве. Смотрел, был впечатлён, хотя и ни черта не понял. Да и что тут было понимать? На экране настоящий Цой, показывающий факи, дерущийся и невозмутимый даже после ножевого ранения. Фильм был любим уже за это. Однако если бы этим достоинства «Иглы» исчерпывались, она бы безусловно канула в лету. Минуло же n-ое количество лет, а фильм не постарел. Как и песни «Кино», он по-прежнему производит сильное впечатление.

Фильм прекрасен тем, что при вполне ясном и однозначном сюжете, многочисленными намёками и недосказанностями даёт разгуляться фантазии зрителя, подталкивает его додумывать-допридумывать детали, и, тем самым, формировать свои, индивидуальные смыслы. Нугманов любит подчёркивать, что у большинства эпизодов картины нет и не может быть единой трактовки, и понимать происходящее на экране стоит только так, как подсказывает собственное чутьё. Подобная свобода восприятия в сочетании с талантливым исполнением позволяет картине одновременно быть и просто «одной печальной историей» одного молодого человека, и масштабной трагедией, вместившей судьбу нескольких поколений огромной страны, и «профессионально беспомощным» опусом ученика, и изысканной работой большого мастера. Каждый волен видеть «Иглу» такой, какой она ему больше нравится.

Вышедший из ниоткуда человек в чёрном (Виктор Цой), направляется, как нам сообщают, неизвестно куда. В городе N этот герой хочет стребовать с сумасшедшего дружка-наркомана (мастер импровизирования абсурдного монолога Александр Баширов) должок. Попутно обнаруживается, что бывшую девушку героя (непрофессиональная актриса Марина Смирнова) местный Айболит (лидер «Звуки Му» Пётр Мамонов) любезно подсадил на «морфина гидрохлорид». Попытка вылечить подругу двухнедельной поездкой к умирающему Аральскому морю с треском проваливается. Герой мстит Айболиту, наркомафия, с которой тот подвязан, мстит герою. Человек в чёрном разбитой походкой возвращается в никуда.

В этой трагической истории, начавшейся из ничего, и кончившейся тоже вроде бы ничем, отчётливо проступает «правда жизни», причём, как подчёркивает сам Нугманов, «правда жизни» в понимании, близком к пониманию Дзиги Вертова. Отличие от вертовской трактовки «правды жизни» состоит, пожалуй, лишь в том, что в «Игле» столкновение романтики с реальностью заканчивается торжеством последней. Герой времени, смахивающий разом на Роберта Смита и Сида Вишеса, на персонажей Клинта Иствуда и Брюса Ли, чужой среди чужих, при всём желании и при всех умениях, не способен противостоять жёсткой реальности. Погибает ли персонаж Цоя или остаётся жив, это никак не влияет на мир, не утрачивающий безумия.

Сумасшествие мира (и его реальность) передаются различными оригинальными, в духе Годара, способами, к примеру, через уморительно жужжащие отовсюду СМИ: уютный женский голос на радио представляет персонажей фильма, безмятежность наркоманки после очередной дозы поддерживает довоенный Айболит, а уроки итальянского сопровождают расправу над врачом-поставщиком наркотиков. Парадоксально, но реальные люди этого мира безумны, к примеру, врач, подсаживающий людей на наркотики, или убогий чудик, мнящий себя вождём. В такой кампании обычный человек, желающий сохранить себя и свои принципы и впрямь становится героем, романтиком, разумеется, неуместным.

В реальной жизни Цой тоже был романтиком, и тоже героем, и тоже последним. Собственно в «Игле» он и не играет, он просто живёт, как жил каждый день. После трагедии 15 августа 1990 г. эта единственная лента с Цоем в главной роли окончательно утвердилась для меня в качестве метафоры его пути (да как и пути почти любого русского поэта). Он трагически, но вовремя ушёл, не сумев изменить этот мир, но сумев остаться собой. То же — в «Игле».

Я поклонник группы КИНО и Виктора Цоя ( http://forexmd.narod2.ru/), поскольку с малых лет прожил и вырос с его песнями. (http://forexmd.narod2.ru/birje.html), и до сих пор слушаю его с удовольствием (http://forexmd.narod2.ru/program.html)

Никак не могу понять, что меня так привлекает в этом фильме. Так же как и в Ассе. Да и во многих других фильмах этого периода. Возможно, их снимали люди, которые чувствовали дух свободы. Дух перемен. Того, что скоро все изменится. Вот и показывали тех героев, которые больше делают, чем говорят. Для которых правда одна. Вера в себя и свои силы. И то, что если не ты, то никто.
Не знаю, кто как понимает это все. Но для меня это лишь подтверждение того, что мир меняется только тогда, когда ты начинаешь менять его сам, вокруг себя.

Как же много людей цепанул в свои сети наркотический угар. И не выпустил. Вернее сказать, они сами лезут и карабкаются обратно, чего бы это ни стоило. Соответственно, каждый горазд веками обсасывать эту тему со всевозможных сторон.
В свой пятый полнометражный фильм «Игла» казахский режиссер Рашид Нугманов пригласил сниматься двух рок-музыкантов-тяжеловесов: фронтмена группы «Кино» Виктора Цоя и лидера «Звуков Му» Петра Мамонова. То, что тот, кто вечно жив, умеет играть, было известно и до этого творения. Цоя уже видели и в фильме «Асса» и в дипломной работе Сергея Лысенко «Конец Каникул», где состоялся его актерский дебют.
Ну, значит ситуация такая. Главный герой Моро (как вы уже догадались, не кто иной, как Витя Цой) приезжает в южную столицу Казахстана Алма-Ату выбить лавешечку из старого знакомого Спартака, в исполнении бесподобного и немного сумасшедшего Александра Баширова. Тот по всем законам жанра на мели, денег не имеет, а Цою, простите Моро, негде жить. Он шкребет по сусекам и заваливается к бывшей однокласснице Дине (Марина Смирнова), с которой его связывают явно не только школьные годы. Тут-то он и узнает, что девчушка крепко сидит на иголочке с подачи доктора (Мамонов) из больницы , в которой та и работает. Ну, вот собственно на этом и держится сюжет. Хотя не держится, а просто висит как мокрая половая тряпка. Кадры затянуты, смотреть скучно, ничего нового и интересного. Разве что затронута тема экологической проблемы Аральского моря, но и то, настолько мимолетом, что понимаешь это только по прошествии минут 5-ти. Картина мрачная, унылая и депрессивная настолько, насколько можно было это снять в Союзе (то есть, как чертово днище).

Многие реплики вообще выбивались из общего контекста. Поразило удивление главного героя «А где же команда?», когда они с Диной нашли брошенный корабль посреди некогда огромного, а теперь высохшего озера. А то, что это уже ржавеющий металлолом его не смутило, команда ж все равно должна там сидеть, ну правда же. Но это все пустяки, учитывая какого супер-бойца режиссер сваял из главного героя. Нугманов проигнорировал то, как карикатурно смотрится щупленький музыкант, который раздает всем направо-налево, как маститый Джеки Чан. Ну да, они чем-то похожи: один – китаец, другой – кореец. Но это же не повод так приукрашивать картину.
Среди первоначальных названий фильмов были такие как «Последний герой» и «Полет черного солдата». Второе явно ни о чем, а вот первое было бы удачным. Потому что лично я себя чувствую героем, так как мои глаза и мозг сумели выдержать эти бесконечно долгие 80 минут чистого садизма над зрителем.

Почему данное произведение называют культовым до сих пор не ясно. А хотя нет. Все-таки спасибо Цою и Мамонову, с его достаточно странным амплуа ящерицевидного хирурга, толкающего наркоту. И, конечно же, на отдельный пьедестал ставим музыкальное сопровождения фильма, хлопаем в ладоши группе «Кино» и под овации занавес опускается.

Оправдания подобно таким, как «Ну это же 88-ой год», «Это же Совдепия снимала», не принимаются, ибо в 60-е Хичкок почти без денег умудрялся снимать не такое, простите, дерьмо. Хотя, в 1990 году «Игла» получила главный приз Нюрнбергского кинофестиваля. Внимание вопрос, кто там в жюри сидел и куда смотрел? Может, просто тогда был период, когда « перемен требуют наши сердца, перемен требуют наши глаза»?