Спектакль

Безымянная звезда

«Гамлет» и «Безымянная звезда», Коляда-театр, ТЦ на Страстном
Николай Коляда привёз труппу своего театра в Москву. Столичные театралы предвкушали гастроли, скупая билеты за месяц, и одна скромная персона умудрилась затесаться в их ряды и глянуть двумя глазками на спектакли «Гамлет» и «Безымянная звезда», о чём сейчас Вам и расскажет.
Это два диаметрально противоположных по накалу спектакля. Если в «Гамлете» нашумевшая манера Николая Коляды доходит до своего апогея, то «Безымянная звезда» - спектакль, за которым укоренилась слава белой вороны в репертуаре театра. Над ним рука мастера якобы замерла в нерешительности, которой не было, когда Коляда с размахом громил стереотипы прочтения Шекспира.
«Гамлет» – спектакль-символ. Скажем, декорации. На стенах висят картины итальянского Ренессанса и «Утро в сосновом бору» Шишкина. (Сюжет на все времена? Для всех культур?) Ещё до начала основного действия, когда зритель только знакомится с актёрами и эстетикой Коляды, сомневаясь, на тот ли спектакль он попал, на сцену выходит Клавдий. Клавдий несёт с собой «Мона Лизу» небезызвестного Леонардо. Он срывает с неё девственный целлофан, грязно ласкает ручищами нарисованные формы, лижет раму, полотно, в результате занимается с картиной животным сексом. (Разрушение классики? Пренебрежение к прекрасному? Злая шутка над гуманизмом? Унижение человека: персонажей, актёров, зрителей?) После тот же ритуал повторяют и остальные персонажи.
«Гамлет» – спектакль-свалка. На сцену периодически высыпается два ведра винных пробок – в Датском королевстве пир! Туда же летят и звенящие банки от кошачьего корма – пир в Датском королевстве! Среди реквизита – и геометрические фигуры из металлических прутьев, на которых повешены тряпичные куклы (вездесущая жестокость?), и свиные (?) ноги с копытами, и птичьи лапы, и ворох подушек. Костюмы: чёрные лосины, цветные мини-юбки, вязаные женские кофточки (у Гамлета самая красивая!). На шеях у актёров – кожаные ошейники и поводки (тотальная несвобода?), а у Гамлета ещё и сушёная вобла (рыба – символ веры первых христиан?). А знаете, какой подарок Гамлет подарил Офелии? Крысу.
«Гамлет» – спектакль-отвращение. Омерзительны Клавдий и Гекуба. В толстых чёрных шубах на голое тело, потные и зубоскалящие. Он (Антон Макушин) – харкает каждые две минуты в воздух или спины подданных. Он похож на главного гопника Вашего района который вызывает презрение и животный страх: своей властью, жестокостью, расчётливой меркантильностью. Она (Любовь Кошелева) – необхватная женщина, заплутавшая в дебрях порока. Перед её лицом вечно – здоровенная голова кабана, в её руках – копыта или птичьи лапы, которыми она и ласкает Клавдия. Их подданные – первобытная община. Они танцуют ритуальные танцы под ритмичную музыку вокруг королевских оргий. Их лица, как, впрочем, и у остальных персонажей, измазаны краской, напоминающей то ли боевой раскрас, то ли цветные запёкшиеся слёзы. В минуты молчания языки подданных свисают изо рта, они каждую секунду готовы лизать барский сапог и это, честное слово, очень гадко.
«Гамлет» - спектакль Коляды. Здесь чрезмерность чувствуется во всём. Слишком много раздражающих любого нормального человека факторов. Слишком жестоко Гамлет (Олег Ягодин) в сцене разоблачения таскает по полу распластавшуюся Офелию (Василина Маковцева) за поводок. Так же жестоко, как после таскает и его Клавдий за убийство Полония. Слишком часто на сцене появляются голые люди. Зачем действие «Гамлета» начинается у Коляды с голого Клавдия, принимающего душ, зачем под этим же душем произносит свой первый монолог голый Гамлет? Зачем раздевается после смерти отца Офелия? Зачем Первый Актёр (Сергей Фёдоров) заканчивает чтение любимого отрывка Гамлета тем, что показывает зрительному залу зад с выразительной фигой посередине? За время трёхчасового спектакля натурализм настолько примелькался зрительскому глазу, что действительно великолепная сцена смерти Гамлета (он, голый, свернувшись в позу эмбриона, спиной к зрителям, лежит в потоке воды и света, направленного откуда-то сверху) не вызывает должного восхищения. В этом сценическом пространстве нет стыда, отличающего человека от животного, нет Бога любви, одни инстинкты. И Гамлет тут такой же, как и остальные жители Датского королевства. Он одет, как они, говорит, как они, жесток, как они, животное, как они. Он мечтает мстить за отца не потому, что при нём было лучше или хотя бы иначе, а потому что чувствует свою обязанность как сына – так принято в этом обществе. Клавдий с Гекубой наслаждаются вином, а Гамлет наслаждается своим положением, даже своим острословным безумием. Поэтому всё трагедийное у Шекспира у Коляды показано через фарс. Тень отца Гамлета – самый смешной персонаж (кстати, сам Коляда). Какие милые у него ангельские крылышки и белый нимб, как он смешно рассказывает о коварном убийстве: с гримасой и интонацией обиженного ребёнка! Ну это же просто гениально! А как прыснула добрая половина зала, когда Гамлет, ползая по скелету Йорика, разразился вечным вопросом, ударяя головой в ноги бывшего шута! Может только на мой взгляд это всё – слишком? Может с Шекспиром так и надо сегодня: безжалостно рвать целлофан, харкать в спину и таскать по полу за кожаный ошейник?
Гораздо больше мне понравился Коляда без Коляды – в прямом и переносном смысле. В «Безымянной звезде» ему не отведено никакой роли, кроме роли режиссёра, да и чрезмерность, мусор, бесконечная символика в качестве авторских признаков здесь почти отсутствуют. Спектакль по своему настроению напоминает уже снятый, к сожалению, из репертуара «Мотылёк» у П.Фоменко или у него же «Дом, где разбиваются сердца». Этакая современная безделица, которую приятно посмотреть в субботний вечер с супругой или молодым человеком, вместе посмеяться, вместе всплакнуть и даже задуматься над некоторыми вскользь брошенными фразами актёров, а потом и над идеей спектакля. Сюжет «Безымянной звезды» хорошо знаком российскому зрителю по фильму Михаила Козакова 1978 года. Изначально же это пьеса румынского драматурга Михаила Себастьяна начала прошлого века. Она легка и интересна: шикарную незнакомку снимают с поезда за отсутствие билета в глухой провинции. При ней ни денег, ни документов – только фишки из казино. Она соглашается занять на ночь квартиру местного учителя астрономии, пока тот переночует у друга, но узнаёт страшную тайну учёного: он открыл новую звезду! Звезду, которую не увидеть на небе даже в самый сильный телескоп, у которой нет имени, но которая совершенно точно существует по его расчётам. С этого момента для приезжей дамочки открывается бездна человеческого духа и интеллекта, она узнаёт о существовании Белой медведицы, а учёный называет свою звезду её именем – Мона. Но на утро её находит муж. Высмеивает, окунает лицом в грязь, говорит Моне, намерившейся остаться в городке, как быстро ей всё наскучит. Он показывает жене престарелую провинциалку (мадам Куку, которая не помнит даже своего имени и выполняет в городке функции нравственной полиции), то, во что рано или поздно превратится женщина без своих платьев, ванн, духов и прочего… Мона изменилась, но всё же уехала из города, потому что ни одна звезда не откланяется от своего курса.
Что осталось от Коляды в спектакле? Режущие глаз шахтёрские лампочки на голове начальника станции и кондукторов – характерная раздражающая деталь. Сценическое пространство организовано так же, как во всех спектаклях Коляды: уходящие вглубь сцены стены, двойные двери посередине и проём слева. Назойливо повторяющаяся песенка, слова из которой на нерусском языке напоминают русское: «Ми-ир без душе-эйн»… Так же назойливо повторяющаяся фраза: «Ни одна звезда никогда не отклоняется от своего курса». Такое же, как в «Гамлете», вступительное слово актёров перед началом действия: Коляда ставит действующих лиц по очереди на табуретку, заставляя пропеть строчку непонятной песенки с умилительным русским акцентом. Та же, что в «Гамлете», сумасшедшая игра актёров, выплёскивающаяся даже через край театральной манеры. Первый акт почти целиком – крики, шум, слёзы, смех, круглые глаза и заикания. Второй мягче, но не спокойнее, тут напряжённый шёпот, натянутая до треска эмоция: сначала радость и тут же разочарование, горечь, тоска – на пределе. Жалкие остатки символов в «Безымянной звезде» – например, катушка белой верёвки, которую герои поочерёдно разматывают для Моны. У астронома это – тайна об открытой звезде, у его друга, учителя музыки Удри, – симфония в четырёх частях (аллегро, анданте, скерцо и снова аллегро). Такая же катушка нечаянно вываливается из портфеля и у самого яркого второстепенного персонажа спектакля – провенившейся ученицы (Вера Цвиткис – моё признание! Впервые жалела, что не купила цветы…). Но она катушку тут же прячет, так что зритель так и не узнаёт, что в этом клубочке: страсть к красивой одежде, косметике или может скрытый комический талант?
«Гамлет» физически очень сложно высидеть до конца: нервы рвутся и лопается голова, чувство прекрасного изо всех сил пытается закрыть жертве зрелища глаза. Но текст Шекспира обретает современную плоть, бьётся и дышит, обрастает новыми интерпретациями. (Прочтите, например, вот тут http://kolyada-theatre.ur.ru/reper.php?ID=876 кусочек рецензии Ю.Матафоновой – она увидела в спектакле совсем не то, что я, и не то, что обычно видят литературоведы в трагедии!) «Безымянная звезда» остроумнее и ближе зрителю, но сделана без художественных излишеств и оставляет после себя лёгкую грусть и повод подумать о собственной жизни. Всё это – детище Николая Коляды и его труппы. Он проходит с ними на поклон вдоль декораций, будто вожак птичьего косяка. Такой неоднозначный и субъективный, многогранный и глубокий, екатеринбургский режиссёр и драматург, который уже послезавтра улетит со своими птенцами далеко на восток.

Прекрасный спектакль! Очень понравился второй акт! Мадемуазель Ку-Ку великолепна! Мона прекрасна!
Не поставила 10 баллов только потому что актёры иногда сбивались с текста. Музыка великолепная !